- Все это крайне маловероятно. Марина - не совсем обычный человек. Мать всю жизнь держала ее в строгой изоляции. Если Альбина замечала, что дочь к кому-то тянется, этого человека тут же изымали из обращения. В результате Марина выросла очень замкнутой и немногословной. Поэтому никто не полезет к тебе с задушевными разговорами и не удивится, если ты не захочешь предаваться воспоминаниям о детстве. Единственное, что тебе действительно стоит освоить, так это вежливо-отчужденную манеру держаться и умение молчать. Знаешь, есть люди, которые чувствуют себя неуютно, когда в разговоре возникает пауза, и изо всех сил стараются ее заполнить. Так вот, Марина к этой категории не относится. Она открывает рот только тогда, когда к ней обращаются с прямым вопросом, и даже в этом случае частенько отделывается каким-нибудь неопределенным междометием.
- Странно, я ничего такого не заметила.
- Ты встретилась с ней при таких обстоятельствах, когда она просто вынуждена была разговаривать. Причем объяснить нужно было многое, а времени было мало. Неудивительно, если ты сочла ее болтушкой.
- Нет, болтушкой она мне не показалась, - улыбнулась Яна. Тут течение ее мыслей необъяснимым образом поменяло направление, и она вспомнила о своем обещании вытрясти из Виталия жирный гонорар. - Да, мы же еще не обсудили условия моего участия в твоем грандиозном проекте. Будем считать, что ты ангажировал меня на месяц. Я хочу получить за работу десять тысяч баксов.
- А не жирно будет? - покосился на нее Виталий.
- В самый раз, - отрезала Яна. - У меня ответственное и опасное задание. Если во мне распознают самозванку, вам с Мариной сильно не поздоровится, а с меня так вообще снимут шкуру. Или упекут за решетку на неопределенный срок. Мне придется постоянно быть настороже, и неизвестно еще, как такое напряжение скажется на моей психике. Только мысль о достойном вознаграждении способна укрепить мой дух и дать силы продержаться до конца.
- Ну ты даешь! - усмехнулся Виталий. - Долго речь-то репетировала? Ладно, убедила. Получишь свои десять тысяч.
- Половину вперед.
- Что? Да ты, я гляжу, совсем зарвалась! Нет, об этом не может быть и речи! Какие у меня гарантии, что ты не свинтишь завтра же в свою Москву, прикарманив мои денежки?
- Партнерам нужно доверять. Я же не спрашиваю, какие у меня гарантии, что ты честно со мной расплатишься после того, как я выполню свои обязательства!
- Если я тебя кину, ты можешь настучать на меня Турусову или его жене. Они найдут способ со мной поквитаться!
- Это не поможет мне получить деньги. Ты тоже можешь за пару сотен нанять каких-нибудь алкашей, чтобы они меня как следует отдубасили. Или даже заняться этим приятным делом лично.
- А если Марина в конце концов откажется? Если что-нибудь случится, и подмена станет неосуществимой?
- Тогда я верну тебе половину аванса. Ты же в любом случае предлагал мне тысячу - только за одну беседу с Мариной. Посему полторы тысячи за мои старания и переживания не должны показаться тебе слишком большой суммой. Впрочем, не хочу на тебя давить. Решай сам: или я сегодня же получаю свои пять штук, или мы завтра расстаемся друзьями.
Виталий мрачно молчал.
"Странно, - подумала Яна. - Как легко он согласился на десять тысяч, и как взвился, когда я потребовала половину сейчас. Уж не означает ли это, что он не собирался платить вовсе? Но ведь я действительно могу доставить ему кучу неприятностей... Да, но только в том случае, если останусь в живых. Ох, Марина, похоже, чутье тебя не обмануло! Этот Иуда явно затевает первосортную мерзость".
- Ладно, - буркнул Виталий. - Договорились. Только на себе я таких денег не ношу. До завтра дело терпит?
- Терпит, - покладисто согласилась Яна. - Только не вздумай кормить меня "завтраками" каждый день. Твое дело заплатить, а о своем питании я позабочусь самостоятельно.
Тем временем сельский пейзаж за окном уступил место городскому. Город понравился Яне куда больше, чем унылая пыльная равнина, которая его окружала. Зеленые газоны с цветочными клумбами и плакучими ивами, тенистые липовые аллеи, разномастные дома - от частных избушек и старых двух-трехэтажных домиков до типовых панельных многоэтажек - свежеоштукатурены, тротуары выложены плиткой - пусть и не разноцветной, как в пансионате, а скромной серой, но тоже с узором.
- Что это за город?
- Старград, - сухо бросил Виталий, еще не оправившийся после недавнего поражения. - Мы почти приехали. Кстати, нужно позвонить Катерине. Вдруг Марина ей не дозвонилась. Или ее нет дома. - Виталий вытащил из кармана ветровки мобильник, пробежался пальцами по кнопкам и протянул Яне. - Нажми на о'кей.
- Может, ты сам позвонишь? Мне неловко, мы незнакомы...
- Меня Катерина на дух не выносит. Может не дослушать, трубку бросить.
- Тем не менее ты ее номер телефона на память знаешь?
- Он записан в памяти мобильника. Одно время нам часто приходилось общаться. Ну, звони, чего ты жмешься?
- А что я скажу?
- Позовешь Катю, скажешь, что ты от Марины. Спросишь, не может ли она сейчас с тобой встретиться. Да что я тебя учу! У самой язык подвешен - дай Бог каждому.
Яна с сомнением на него посмотрела и неохотно нажала на кнопку "о'кей". Через несколько секунд молодой женский голос произнес:
- Алло?
- Добрый день. Могу я попросить к телефону Катю?
- Я слушаю.
- Катя, я... меня прислала Марина. Она вам не звонила?
- Вы - Яна? Я вас жду. Запишите адрес.
На первый взгляд Марьяне показалось, что Катя, маленькая подвижная шатенка с живыми черными глазами, в точности соответствует характеристике, данной Виталием: жизнерадостная экзальтированная болтушка, патологически не способная хранить чужие секреты. Но очень скоро выяснилось, что впечатление это ложно. Жизнерадостная - да, экзальтированная - возможно, болтушка - очень может быть, но уж что-что, а тайны она хранить умела.
- Яна? Счастлива с вами познакомиться. (Марьяна испугалась, что эта темпераментная малютка сейчас заключит ее в пламенные объятия, но малютка в последнее мгновение одумалась и решила ограничиться крепким дружеским рукопожатием.) Я, как вы понимаете, Катя. Проходите в мою берлогу. Сейчас дома никого нет, но скоро вернется баба Нюша и непременно начнет вертеться под ногами.
Берлога оказалась весьма занятной комнатой. Темно-синие обои и плотные, под цвет обоев, шторы, успешно поглощающие свет даже в такой солнечный день; на стенах - маленькие бра, стилизованные под бронзовые масляные светильники; на полу - мохнатый белый ковер и россыпь цветастых подушек; приземистая тумба с настольной лампой и полностью закрытая мебельная "стенка" из какой-то темной древесины. Другой мебели в комнате не было.
- Присаживайтесь. - Хозяйка гостеприимно показала на подушки. - Если будет неудобно, можно лечь прямо на ковер. Он чистый, каждый день приходится пылесосить. А не хлопнуть ли нам по рюмашке? За знакомство, а заодно и на брудершафт. Только не говорите мне, что ведете исключительно трезвый образ жизни. Вы меня просто убьете!
- Не буду говорить, - пообещала Яна, засмеявшись. - Я очень даже не прочь хлопнуть по рюмашке.
- Да? Вы возвращаете меня к жизни! - Катя стремительно кинулась к темному шкафу, отодвинула в сторону узкую створку, и с сомнением уставилась на содержимое отсека. - Вы что предпочитаете? Ром, джин, водку, текилу... - Она подвигала бутылки. - Шнапс, кальвадос, коньяк, арманьяк, виски?..
- А нет ли чего-нибудь полегче? - робко спросила Яна, ошеломленная изобилием крепких напитков.
- Полегче? Нет проблем!
Катя слегка наклонилась и принялась изучать содержимое полки пониже, но Яна, предчувствуя, что гостеприимная хозяйка собирается огласить очередной пугающе длинный список алкогольных напитков, поспешила втиснуть в короткую паузу свою реплику:
- Что-нибудь на ваш выбор, пожалуйста.
- Кампари годится? - Катя извлекла из недр бара длинную узкую бутылку с рубиновой жидкостью, хищно вспыхнувшей в приглушенном свете бра. Яна кивнула, и хозяйка шустрой птичкой перепорхнула к тумбе, поставила на нее два бокала дымчатого стекла, налила в каждый вина на три пальца и протянула один гостье. - Руку вот сюда... так. Ну, за знакомство! До дна.