Неподалеку расположена гробница Птахотепа, жреца Пятой династии; на стенах этой гробницы множество фресок — ярких, изобилующих огненной охрой, красной краской всех оттенков и зеленью нильских камышей, среди которых происходят тщательно выписанные ловля рыбы и охота на птиц. Сцены на стенах гробницы сменяют одна другую, словно на страницах комикса; на некоторых изображены в подробностях уникальные ритуалы той эпохи, на других — повседневные занятия, которым люди предаются по сей день: вот мальчишки играют на берегу Нила, вот мужчины ведут на поводу тяжело нагруженных ослов, а вот трудятся в поле крестьяне. Многие картины в этой и других гробницах отражают преимущественно сельскохозяйственный характер древнеегипетской культуры и тот факт, что фундаментом этой культуры служили вода, плодородная почва, злаки, домашние животные — и люди, которые обрабатывали землю и пасли скот.
За этими двумя мастабами простирается пустыня. Вдалеке видны расплывчатые тени — пирамиды Абу-Сира, к которым погонщики верблюдов и владельцы лошадей готовы отвезти туристов (на верблюде дорога занимает три утомительных часа). Чуть поодаль примостилась кособокая кафешка, над террасой которой нависают два дерева; с ветвей раздается птичий щебет, совершенно неожиданный для этого места и оттого вдвойне приятный сердцу. Само кафе одним только видом внушает отвращение: стены выкрашены облупившейся охрой, внутри пусто и неуютно.
Один из наиболее интересных памятников Саккары — Серапеум в неглубокой лощине сразу за кафе. Он был построен около 1300 года до н. э., намного позднее (на тринадцать столетий), чем Ступенчатая пирамида, практически одновременно с храмами Абу-Симбела и гробницами фараонов в Фивах на юге Египта. По своему назначению Серапеум — храм, где хранились мумифицированные туши земных воплощений божественного быка Аписа. Этих животных, которым поклонялись как олицетворениям бога, бальзамировали в Мемфисе на огромных каменных плитах, а затем привозили сюда и погребали в саркофагах весом в двадцать тонн. Считалось, что бог воплощается в быке, которого корова понесла от упавшего на нее солнечного луча. То, как такой бык передвигался или жевал траву, толковалось жрецами как предсказание будущего. Когда бык умирал, его оплакивали в течение семидесяти дней и лишь затем помещали в просторную камеру; сегодня эти пыльные помещения выглядят весьма сюрреалистично. Подобно фрескам на стенах мастаб, культ быков в Древнем Египте свидетельствует о сельскохозяйственном характере египетской культуры.
Дахшур
Рядом с Саккарой находится еще один некрополь — Дахшур, едва ли не самое загадочное из всех древнеегипетских погребений. Среди здешних пирамид имеется одна «гнутая», две других, судя по всему, принадлежат одному и тому же фараону, так что невозможно понять, кто именно и где похоронен. Кроме того, загадочности Дахшуру добавляет окружающая его пустыня. Пирамиды расположены на некотором удалении друг от друга, их соединяют автомобильные колеи, пересекающие песчаные гребни. В окрестностях Дахшура остро ощущается присутствие военных: над головой кружат вертолеты, повсюду виднеются ограждения из колючей проволоки. Когда я ехал в Дахшур на такси, у кассы ко мне присоединился полицейский с автоматом через плечо. Другие вооруженные полицейские, которых я видел, разъезжают вокруг на верблюдах, время от времени предлагая желающим прокатиться на «животных с государственной службы». Все это вместе порождает чувство тревоги, каковой абсолютно не испытываешь в других местах.
Дахшур оказался покинутым отчасти потому, что сюда нелегко добраться. Несмотря на то что очертания Гнутой (или Белой) пирамиды отчетливо видны из Саккары, ехать в Дахшур на лошади или на верблюде — сущая мука, да и поездка на машине занимает немало времени. В частности, нужно пересечь Нил на ветхом пароме, курсирующем между двумя деревушками. Паром представляет собой плавучую платформу, приводимую в движение шумным, плюющимся топливом дизельным двигателем. Для перевозки автомобилей паром не очень-то подходит, требуется недюжинная сноровка, чтобы втиснуть свою машину на платформу и оставить еще место для того, кто въезжает за тобой. Местные жители освоили это искусство в совершенстве: старцы в серых галабиях ловко загоняют на паром свои старенькие «лады» и «шкоды» и не менее ловко скатываются на берег в конце пути. Погрузка и разгрузка, кажется, занимает целую вечность; окруженное полями, на которых крестьяне трудятся так же, как трудились их предки в эпоху фараонов, это место, чудится, на тысячи миль отстоит от современного города, расположившегося всего в нескольких десятках километров вниз по течению.