Грустно покачав головой, Камаль заметил:
— В этом нет нужды. Фармацевт пришлёт сюда знакомую медсестру, чтобы сделать инъекцию…
С мрачными лицами они замолчали. Тут Камаль вспомнил одну вещь, которой не стоило пренебрегать по правилам вежливости, и спросил Ясина:
— Как состояние Каримы?
— Должна родить на этой неделе. Так, во всяком случае, утверждает акушерка..
Камаль пробормотал:
— Да поможет ей Аллах…
Ясин сказал:
— Новорожденный появится на свет, пока его отец пребывает в местах заключения…
Тут раздался звонок в дверь: то был Рияд Калдас, которого Камаль встретил и проводил в свой кабинет. По дороге туда Рияд сказал:
— Я спросил о тебе в школе, и секретарь передал мне новость. Как её состояние?
— У неё паралич. Врач сказал мне, что всё закончится через три дня…
Рияд нахмурился и спросил:
— Нет ли возможности что-то сделать?
Камаль в отчаянии покачал головой:
— Видимо, даже лучше, что она без сознания и не знает, что её ждёт…
Когда они оба присели, он саркастическим тоном заметил:
— Да и знаем ли мы вообще о том, что нас самих ожидает?
Рияд улыбнулся и промолчал, и Камаль продолжил:
— Многие считают, что мудрее всего использовать смерть как предлог, чтобы задуматься о ней. Но на самом деле смерть следует рассматривать как предлог задуматься о жизни…
Рияд улыбнулся в ответ:
— Это лучше всего, по-моему. Когда кто-то умирает, давайте спросим самих себя: а что мы сделали в своей жизни?
— Ну, если говорить обо мне, то я не сделал ничего в жизни. Вот о чём я думал…
— При том, что ты, Камаль, пока на середине пути!..
«Может быть да, а может и нет. Однако человеку всегда лучше задумываться над обуревающими его мечтами. Суфизм и мистицизм же — это бегство, так же как и пассивная вера в науку — бегство. А значит, убеждения необходимы для того, чтобы трудиться. Вопрос лишь в том, как нам создать себе убеждения, которые будут достойны жизни?»
Он сказал:
— Ты считаешь, что я искренне выполнил свой долг по отношению к жизни благодаря тому, что выбрал профессию учителя и писал философские статьи?
Рияд мягко заметил:
— Ты, без сомнения, выполнил свой долг!
— Но я жил с нечистой совестью, как и любой предатель!
— Предатель?!
Камаль глубоко вздохнул:
— Дай-ка я поведаю тебе, что сказал мне мой племянник Ахмад, когда я посетил его в тюрьме в полицейском участке, прежде чем его перевели в лагерь…
— Кстати, о них нет никаких свежих известий?
— Они вместе со многими другими направлены в лагерь Ат-Тур на Синае…
Рияд улыбнулся и спросил:
— Того, кто поклоняется Аллаху и того, кто не поклоняется Ему?
— Первым делом следует поклоняться правительству, чтобы жить спокойно…
— В любом случае, интернирование, на мой взгляд, легче осуждения по приговору суда!
— Это и моё мнение. Но вот только когда закончится всё это тревожное время? Когда будет снято военное положение? Когда будет восстановлена Конституция и вернутся нормальные законы? Когда с египтянами будут обращаться как с людьми?!
Рияд принялся поиграть своим обручальным кольцом на левой руке, затем печальным тоном заметил:
— Да, когда? Ну ладно. А что сказал Ахмад, когда находился в тюрьме при полицейском участке?
— Он сказал мне, что жизнь состоит из труда, брака и всеобщей человеческой обязанности. Конечно, это не подходящий случай, чтобы обсуждать долг индивидуума перед его профессией или женой. Общечеловеческая обязанность это вечная революция, что, в свою очередь, является постоянным трудом для воплощения воли к жизни в виде продвижения к идеалу…
Рияд немного задумался и сказал:
— Да, это прекрасная идея, хотя и здесь возможны различные противоречия…
— Да, и потому Абдуль Муним — его брат и полная противоположность — согласен в этом с ним. Я понял это, несмотря на то, что его идея — это призыв к ряду убеждений, независимо от того, какая у него политическая ориентация и цель. Поэтому я объясняю свои несчастья угрызениями совести предателя. Может показаться лёгким жить в футляре собственного эгоизма, зато трудно при этом быть счастливым, если ты на самом деле человек…
Лицо Рияда, несмотря на удручённость, соответствующую случаю, просияло:
— Это предвестник серьёзной революции, которая вот-вот грянет!
Камаль предостерёг его:
— Не издевайся надо мной. Проблема моего вероубеждения по-прежнему не решена, и самое большее, чем я могу утешиться — тем, что эта битва ещё не закончена, и не закончится, даже если мне осталось жить не более трёх дней, как и моей матери…