Анна-Мария пишет этюды маслом и отсылает их в Берлин. С виду этюды выглядят совершенно безобидно: лошадь у водопоя, старая мельница, лесная дорога. Однако Маттезиус, к которому они приходят по почте, обходится с ними совершенно варварски: он просто снимает верхний слой краски и находит под ним то, что его интересует гораздо больше самих картин, а именно – подробные сведения и схемы, касающиеся расположения и вооружения бельгийских войск.
Как-то раз Анна-Мария просит лейтенанта Остена показать ей окрестности. Влюбленный офицер берет короткий отпуск, они садятся в автомобиль и колесят по всему плацдарму Беверлоо. Они объезжают форты, крепости, спускаются в казематы, куда лейтенант как офицер получает доступ вместе со своей спутницей.
В одной из таких поездок у машины глохнет мотор. Пока лейтенант его чинит, барышня вынимает карандаш и записную книжку, отрывает листок, что-то пишет на нем. Налетевший ветер вырывает из ее рук листок и несет его прочь. Галантный Остен бросается за ним.
– Стойте, Рене! – кричит Лессер. – Не нужно! Там нет ничего важного!
Но лейтенант не слушает ее и продолжает бежать за листком, который капризный ветер то бросает к земле, то поднимает ввысь. Не в силах сдержать волнения, Анна-Мария бежит следом за Остеном. В конце концов листок падает в придорожную канаву, прямо за кусты. Лейтенант прыгает за ним и куда-то исчезает. С минуту его не видно, затем он вылезает и разводит руками: листок унесло ветром неизвестно куда, он так и не смог его обнаружить.
Они возвращаются к автомобилю, садятся и катят дальше, мимо проносятся поля и перелески. Лессер искоса поглядывает на лейтенанта: почему он вдруг умолк? Он в самом деле как-то странно напряжен или это ей только кажется? Действительно ли Рене не нашел листок или все-таки нашел и обнаружил, что на нем записаны все сведения о фортах, которые они недавно посетили, включая сюда калибр орудий и их дальнобойность?
Тем временем на горизонте возникает небольшая деревушка. На перекрестке дорог видна фигура полевого жандарма. Метров за двадцать до него лейтенант останавливает машину, выходит из нее и идет прямо к жандарму.
Анна-Мария, не дожидаясь дальнейшего развития событий, перебирается на место водителя и выжимает педаль газа. Авто с ужасным ревом проносится мимо жандарма и Остена. Опыта в вождении машины у нее никакого, она знает только то, что успела подсмотреть, сидя на пассажирском сиденье. В конце концов она не справляется с управлением и на ближайшем же повороте, у опушки леса, автомобиль задевает дерево. Его разворачивает, Анна-Мари успевает выскочить из него, а автомобиль медленно падает в канаву и, перевернувшись, взрывается там.
Опаленная взрывом, мадемуазель Лессер бежит в лес. Тропинка приводит ее к каналу, вдоль которого дрейфует моторный баркас. На борту его курит трубку хозяин, старый голландец. Барышня машет ему с берега изо всех сил, но он то ли не понимает ее жестов, то ли просто игнорирует их. Тогда Анна-Мария начинает решительно снимать с себя платье. У старого моряка выпадает изо рта трубка.
Лессер тем временем завязывает платье узлом на спине и прыгает в воду. Спустя несколько минут она уже взбирается на борт баркаса. Жена голландца, случайно вышедшая на палубу, видит мокрую обнаженную девушку, которая, словно черт из преисподней, лезет в их баркас под ошалелыми взорами ее мужа.
– Совсем стыд потеряли! – кричит она. – Нигде от этих шлюх не спрятаться!
И, схватив багор, начинает спихивать мокрую чертовку обратно в воду, из которой та вылезла.
Положение критическое. Если Лессер сейчас сбросят с баркаса, она либо утонет в канале, обессиленная борьбой, либо ее на берегу схватит бельгийская полиция, которую уже поднял на ее поиски лейтенант Остен.
– Три тысячи франков! – кричит барышня. – Спасите меня, и они ваши!
Тут уже хозяин баркаса и его супружница вместе начинают тащить Анну-Марию на борт. Оказавшись на палубе, она уточняет условия сделки. Она контрабандистка, за ней гонятся пограничники. Хозяин баркаса получит три тысячи, если тайно перевезет ее через бельгийско-голландскую границу. А пока она вручает ему тысячу франков задатка – пусть и немного намокших, но не утративших своей покупательной способности.