Эта попытка оказалась самой удачной! Теперь я легко прилипал пальцами и ладошками к стене и мог висеть на ней, пока не устану. Придуманная мной схема позволяла прекрасно чувствовать себя в течении почти полутора часов, после чего начиналась кружиться голова от нехватки крови в организме.
Дело оставалось за малым. Сделать эти рисунки вечными, так как едва я ложился в озеро, как мои шрамы моментально исчезали, кроме одного. Того самого, что мне оставил профессор еще в школе Длани, когда проводил эксперимент с ритуалом предания Тьме. И именно эту свою особенность я и собирался использовать для нанесения окончательного, нестираемого изображения. Мне пришлось поднапрячь память, пока я вспомнил, какие именно руны были изображены на кинжале Баренса, и, в один прекрасный день, я приступил к их нанесению на черную обсидиановую пластинку, которую заблаговременно довел до формы острого карандаша при помощи Соа.
На обработку обеих рук у меня ушла целая неделя. Я сильно переживал, что в Яме не будет работать заклинание ритуала, но оказалось, что зря. Видимо в том кусочке пергамента из человеческой кожи сохранялся значительный запас магической энергии. Кропотливо, одна за одной я обработал обе ладони, нанеся больше тысячи крохотных рун!
Результат превзошел все ожидания. Я превратился в паука, который с легкостью висел и ползал на любой поверхности, причем не обязательно ровной и гладкой. Но не стены были моей целью, а недосягаемый для жителей Ямы потолок. И я потратил еще почти неделю, нанеся такие же узоры на коленки и переднюю часть подошвы ног. В итоге, после всех манипуляций, я смог провести вверх ногами около сорока минут, после чего ощущал усиливающееся с каждой минутой головокружение, из-за нехватки крови в организме. Возникшую проблему с постоянным прилипанием предметов к ладошкам я решил с помощью все тех же крыпсов, обменяв их мясо на неплохие тканые перчатки у местных.
И все же, первая вылазка закончилась оглушительным провалом. Меня достаточно быстро заметили и вскоре о моем странном перемещении узнали все. Я преодолел потолок над речкой, не вызывая особой агрессии местных, и даже успел неплохо рассмотреть устройство доступной обзору части Ямы. Как и ожидалось, пригодных для жизни пещер на этой территории было мало, а главная жилая часть начиналась за большим изгибом, до которого я, к сожалению, так и не добрался из-за треклятого Блондина.
Кто-то донес ему обо мне, и он появился окруженный группой каннибалов, в руках которых были трубки из каких-то стеблей. Они прикладывали их к губам и стреляли маленькими короткими колючками из местного растения. И хотя летели они достаточно слабо и криво, тем не менее парочка дротиков неглубоко засели в моей спине, вызывая острую боль при каждом движении. Я развернулся и пополз обратно, постоянно молясь про себя, чтобы не схватить больше ни одной стрелы.
Я уже полз над рекой к спасительной пещере, когда почувствовал тяжесть во всем теле и сразу узнал ее. Точно также я ощущал себя, когда Лаэль накормил меня наркотиком. Доза нанесенная на шипы была маленькая, и мне все же удавалось ползти вперед, хоть и медленно. Однако люди Блондина продолжали пичкать меня новыми порциями и вскоре я бессильно повис над рекой неподалеку от омута Хигира.
— Давай уже слазь к нам, мой хороший! Дядюшка Хаффер очень соскучился по нежному мясцу. Ну куда же ты! Обещаю, есть тебя медленно и аккуратно. — Блондин истерично хохотал, наблюдая за моим, казалось, безвыходным положением.
Это продолжалось около часа. В глазах все помутнело, а кровь в моем теле продолжала расходоваться рунами. Уже теряя сознание, почувствовал, как мои руки и ноги сами начали отлипать от потолка, и вскоре я грохнулся в спасительную реку, прилично ударившись о воду.
Сила ворвалась в мой организм, очищая остатки крови от ядовитого зелья и залечивая раны. Блондин на берегу с громким противным хохотом раскручивал очередной крюк на веревке, надеясь, что я все еще под воздействием наркотика. Ему удалось подцепить меня за бок, а дальше он снова лишился драгоценной железяки, веревку которой я вновь перерубил серпом.
— Ах ты дрянной сученыш! — на его слащавом лице отобразилась целая гамма чувств, от расстройства и до обиды. — Я тебя, мелкий говнюк, все равно достану. Подожди, скоро тебя и твоего дружка сожителя ожидает большой сюрприз, осталось недолго!
Я доплыл до противоположного берега и вновь пополз по гладкой скале вверх, искоса поглядывая на омут. Хигир кружил в глубине возле уступа, вероятно привлеченный громкой руганью людоедов, но те, наученные горьким опытом, опасались подходить близко. Спустя несколько минут я заполз к себе домой, где меня встретил встревоженный Крастер.