Отрезание языка, по словам полуэльфа, не являлось обязательной процедурой. Но, во-первых, я склонялся к тому, что он мог меня обмануть и это обязательное условие, а во-вторых, я с удивлением обнаружил, что с этой особой мне самому хочется побыстрее это сделать. Я извлек из ножен каму и приблизил к ее лицу, отчего она резко заткнулась.
— Открывай рот!
— У-у. — отрицательно промычала она, а в ее глазах злобу сменил испуг.
— Как хочешь, — пожал я плечами, сжал ей двумя пальцами нос и с размаху уселся на ее грудь сверху.
Она со свистом выдохнула воздух, но тут же быстро сомкнула челюсти. Впрочем, надолго ее не хватило, и, при первой попытке вдохнуть, я успел просунуть кончик серпа в щель приоткрывшегося рта, а затем быстро перебрался к изголовью и обхватил коленями ее скулы с обоих сторон.
Корита попыталась высвободить голову, однако, из-за дерганных движений лишь изрезала себе губы о лезвие. Я свободной рукой сильно сдавил с боков ее голову, и наконец-то сумел зафиксировать рот открытым, после чего отсек ее язык под самый корень. Получилось не так филигранно, как у Лаэля, но вроде бы неплохо.
Ее заметало в стороны от боли, она неистово визжала и плакала, что впрочем никак меня не тронуло. Но как же неудобно все делать одному! Аккуратно вырезать глазное яблоко не получится.
— Еще раз дернешься, и я вырежу тебе глаз! — крикнул я и приставил острый кончик камы к ее брови.
Она резко затихла и заморгала ресницами, показывая понимание.
— Вот так вот, умница, — я быстро провернул лезвие, и ее вновь заколотило от боли. — Прости, я тебя обманул, Корита. Но в твоем мире это ведь норма, не правда ли?
Я аккуратно поддел ее глазное яблоко и отбросил в сторону, после чего бросил в образовавшуюся впадину семечко.
Сработало! Длинный корешок показался из ее рта, а затем его собратья проклюнулись со всех сторон ее головы и устремились в благодатную почву. А дальше процесс пошел как по маслу. Разросшиеся корни намертво спеленали ее, и больше не давали двигаться.
Я внимательно наблюдал за проклюнувшимся ростком, затем за распускающимися цветами и за их увяданием. Пора приготовиться. В моих руках оказался листочек с клятвой.
Тенкаты медленно начали краснеть, и я склонился над ухом предательницы и четко зачитал текст. Плоды достигли своего пика и вновь стали бесцветными. Торопливо начал срывать их с веток, и вскоре у моих ног образовалась кучка. Всего их оказалось двести восемьдесят девять. Лаэль говорил о почти трех сотнях, так что скорее всего это попадает в возможный разброс. Будем надеяться, что я все сделал правильно.
Теперь следует понять, в чем отличие моих тенкатов, от тенкатов полуэльфа.
Я сложил урожай в два разных рюкзака и унес в свою комнату. Нужно проверить их действие и сравнить между собой. Придется поискать добровольцев среди местных, Лаэль определенно что-то задумал, и я должен быть на шаг впереди.
На берегу, как и прежде, сидели бывшие члены моей общины, которым некуда было пойти. Чью-то старую пещеру давно заняли, а кто-то не мог смириться с тем, что сытая жизнь закончена и хотел в числе первых, вернуться в артель. Я внимательно осмотрел присутствующих. Вот! То, что нужно — парочка военных из числа предателей поглядывала в мою сторону. Наглецы, неужели они думают, что это просто так сойдет им с рук, и я все забуду? Присягу Риферу они не давали, а значит действовали заодно и не были против.
Я поманил их пальцем. Они торопливо приблизились к утесу и забрались на уступ.
— Мне нужны вы двое. Готовы присягнуть мне на верность?
Прибывшие неуверенно переглянулись и начали шептаться, после чего один из них ответил:
— Готовы.
— Хорошо, по одному. — Я перебросил им веревку, и один из военных вскарабкался ко входу, опасливо посматривая то на эльмура, то в омут.
Едва он забрался внутрь, как я закрыл решетку на замок и велел второму ждать своей очереди.
— Идем.
Мы добрались до озера, после чего я зашел в воду до середины бедра и приказал:
— На колени.
— Чего? — военный заворочал глазами по сторонам, но кроме сидящего у стены Крастера никого не обнаружил.
— На колени! — повторил я громче и вынул каму из перевязи.
— Это больно? Ты не убьешь меня?
— Нет.
Он покорно опустился передо мной, и я сделал филигранный надрез на его шее, даже не задев артерию, после чего поднес плод сатомвы к ране. Волоски зашевелились, почуяв кровь, и проворно устремились внутрь. Тенкат прочно присосался к кровеносному каналу и постепенно исчез под кожей. Я влил немного Силы в это место, полностью зарастив рану.