Хаби четыре раза за этот день приходил ко мне и рассказывал о том, что происходит снаружи. Караваны постепенно прибывали и к вечеру Бен-Тулур превратился в огромный город, живущий атмосферой праздника. Гуляния продолжались весь день и вечер, стихнув только к полуночи, а рано утром за мной явились стражники, похожие на тех, что я впервые встретил на невольничьем рынке. Те же нагрудники из грубой кожи и развевающиеся перьями шлемы. Меня заковали в колодки, которые на этот раз были куда прочнее предыдущих, и повели вперед по закоулкам подземного лабиринта.
Впереди и позади меня двигались такие же участники, как и я, и вскоре наша процессия достигла выхода на поверхность. Увидев впереди яркий свет, я заранее прищурил глаза и достаточно быстро привык к солнцу, но совершенно не ожидал оглушающего рева, который встретит меня на поверхности. Нас вывели на арену.
Зрителей были тысячи — гигантские размеры сооружения внушали уважение, казалось на них можно разместить целый город. Последние ряды трибун по своим размерам могли с легкостью поспорить с дворцом Ашаха-туль-Хани, а первые находились на высоте не меньше, чем три человеческих роста. Заняты они были халифами и их ближайшим окружением, я даже отметил несколько знакомых лиц из тех, кого мне доводилось видеть на промежуточных боях. Но сейчас меня интересовал только один. Впрочем, обнаружить его, как и ожидалось, не удалось. Человек, способный принять любую личину, неуловим на подобного рода сборищах.
Под трибунами располагались одинакового размера ниши, закрытые толстыми металлическими прутьями. Их было около полутора сотен, по числу правителей Далии, и я быстро догадался для кого они предназначены. Хаби рассказывал, что бойцам дают возможность наблюдать за ходом турнира, чтобы определить последующую тактику боя с тем или иным возможным противником.
Я обвел глазами полукруглый строй участников турнира, присматриваясь к ним. Компания подобралась самая разношерстная, от полуголых мускулистых воинов и до закованных в броню гигантов. В конце строя располагалось пять клеток, обитатели которых вызывали наибольшее любопытство: огромный лев, которого я до сегодняшнего дня видел лишь на картинках в учебниках; закованная в шипастую броню собака, похожая на псов халифа, но размером с двухгодовалого быка, гигантский скорпион, недовольно щелкающий своими могучими клешнями. О последнем мне доводилось слышать от Хаби — такие монстры водились на пограничных территориях халифата и Черной пустыни.
Следующая клетка имела очень маленькие отверстия, в которые с трудом мог пролезть палец и казалась пустой. Не будь у меня знания о том, что в турнире будет принимать участие Охотник, способный маскироваться, я бы удивился этому.
Последняя клетка была накрыта блестящей тканью, что говорило о том, что сидящее в ней существо боится солнца. Скорее всего за покрывалом находится вампир. Евнух рассказывал, что их присутствие на турнире в давние времена вызывало много споров. Оно и понятно — преимущество, которое имели эти твари перед людьми, было очевидным. Однако, последующая практика показала, что хорошо подготовленный воин с посеребренным копьем, вполне может победить эту нежить под солнцем, и ради зрелищности совет принял решение дать им возможность сражаться.
Среди бойцов-людей тоже было на кого посмотреть. До последнего дня я считал, что Дони самый большой человек, существующий в Кастании. Но сегодня я воочию убедился, что это не так. Как минимум трое участников имели превосходство в своих размерах над паладином Неймы. Один из них вообще мало чем напоминал человека, разве что фигурой. Его тело с ног до головы было покрыто шерстью, а во рту имелись самые настоящие клыки. Признаться, при всей своей эрудированности, я никогда не слышал о подобных людях. Причислить его к известным расам мне не удалось. Тем не менее, его поведение не отличалось какой-либо агрессивностью. Напротив, гигант напоминал собой неподвижную скалу, и только движения внимательных глаз выдавали в нем живое существо.
Хаттайцы, далийцы, северяне все мастей, включая нелюбимых мной светловолосых вайдов-берсерков. Я рассматривал их один за одним, пытаясь предугадать, чем закончится столкновение той или иной пары. Странно, я совсем не боялся предстоящих сражений, хотя четко осознавал, что любой бой может окончиться моей смертью. Что это? Опять моя самоуверенность или опыт предыдущих побед?