Ну а что эти парни могли подумать? Потрёпанные остатки армии правителя Юри решили вырезать оборванцев, которых охраняли два вайгальских воина, два стражника и хромой ветеран-всадник?
Да ну и пусть себе тешатся. Как тут говорят: небо видит.
Хотя о передвижениях людей Айнура, их количестве и оружии Майману было доложено. Как раз сегодня с утра. А потом дозорные пошли рыбу ловить.
И вдруг, когда ничего, в общем-то, не предвещало, в условленном для сигнальщиков месте запылал костёр и повалил дым!
Дозорные увидели дым, бросили рыбалку, понеслись в гору. И обнаружили, что это пацаны хулиганят.
Ярена они сразу опознали по родовым знакам. Свой был, волчонок, хоть и из другой ветви.
Сначала хотели по шее навалять. Потом разобрались в ситуации. Помогли правильно подать сигнал.
Сами-то пацаны вряд ли сумели бы адекватно составить и передать послание. Ярен кое-что помнил, но условные дымовые знаки время от времени менялись. Да и не было у мальчишек специальной шкуры, чтобы регулировать дым. Кто ж её у костра бросит?
Сообщение оказалось важным. Его заметили. Передали по цепочке дальше.
И почти сразу был получен ответ: «Оказать Каю из рода барса всяческое содействие и ждать визита глав родов».
Дозорные призадумались. Отправить к Айнуру с таким сообщением одних мальчишек было не очень-то вежливо, да и не поверить могли.
Сошлись на том, что говорить будет Лойчен, у него язык хорошо подвешен, но дозорные будут стоять с ним рядом. Кивать. Но гарантий никаких не давать и вообще ничего лишнего не рассказывать.
Потому что вроде бы воины Айнура были волкам и барсам «свои», а вроде и нет. Вот когда Майман приедет и сам решит, что профи — союзники, тогда дело другое.
В подробности непонимания между волками, барсами и профессиональной армией дозорные не вдавались. И я предположил, что это какие-то очень древние тёрки.
Беседа со стороны Айнура тоже велась довольно аккуратно для подвыпивших мужиков: без обвинений в прошлых грехах. Видно, профи и в самом деле было сейчас так хреново, что они готовы были договариваться с кем угодно.
Вопросов о том, сколько у Маймана осталось воинов, сколько крылатых волков под седлом — Айнур не задавал.
Я понимал, что ему только это и хочется знать, но дозорные не ответили бы. А едва-едва сломанный лёд — схватился бы снова.
И командир мужественно молчал. На меня иногда косился, правда. Порывался что-то мне приказать. Но потом отворачивался.
Помня обрядовые действия в военном лагере барсов, я подозревал, что и тут меня будут как-нибудь адаптировать к общим стандартам. Клятвы какие-нибудь приносить. Но это, видно, решили устроить после.
Айнур терпел и пил. И праздник развивался по принципу деревенской сходки. Дело потихоньку дошло до песен и плясок с очень своеобразной музыкой.
В ход пошла и тетива луков, и стук по деревянным ножнам мечей. Будь я по образованию этнографом, плакал бы сейчас от умиления. Но мировая наука на мне крепко отдохнула, и я не проникся.
Вот шаманский бубен — другое дело. В нём было какое-то очарование. Особенно в руках у Ичина. Тут ещё особый талант нужен, чтобы красиво стучать.
Мальчишек моих никто не обижал. Но напоить пытались, конечно.
Где-то на середине праздника мы с Багаем утащили в юрту его младшего брата, который первый раз в жизни хлебнул араки и тут же вырубился.
А потом и остальных загнали спать. Кого нашли.
Остался Игель. Сказал, что ему важно посмотреть на воинов Айнура с какой-то сугубо шаманской стороны. И ещё двое парней просто затерялись в ночи. Один — тот самый Лис.
Багай безропотно ушёл спать. Он же караулил нас днём.
Вайгальским воинам я велел наблюдать за лагерем и разбудить, если что. А сам пошёл к юрте колдуна. Меня там давно уже заждались.
У костра хором читали что-то героическое: «Поехал куда-то Мерген…» Мелькнула мысль: «Убили уже одного поехавшего Мергена».
Я фыркнул и налетел в темноте на фехтовальщика. Только по рукояти меча и узнал, так было темно. Приметный был меч у Чиена.
Фехтовальщик зашатался, изображая пьяного. Схватился за меня и… Шепнул на ухо:
— Кто ты всё-таки такой, заяц? Ну скажи мне по-дружески, а?
Судя по голосу, он был трезвый, как стёклышко! Вот зараза!
— Не помню, сказал же! — огрызнулся я, пытаясь сообразить, мне-то кого сейчас выгоднее играть — пьяного или трезвого?
— Неужели совсем ничего не помнишь? — стал настаивать Чиен. — Может, какие-то лица? Что-то из детства? Помню, как мне подарили вот этот меч! — он любовно огладил рукоять. — А ты помнишь, как тебе подарили твой первый меч, заяц?