Айнур весело оскалился: в наставнике он видел лишь пленного вражеского «языка».
Наконец-то перед ним был не городской «нахлебник», как те, что с печатями, а настоящий старший дюжины. Волчий воин. Из тех, что бились с нашими над долиной Эрлу.
Тело Йорда носило отпечатки старых ран, одежда его была не «охранной», а «строевой». И отреагировал на него Айнур совсем иначе, чем на «запечатанных» Касима с Незуром.
Я знал всё это, но значения не придал. Для меня наставник был уже не настоящим воином, а списанным из армии ветераном, как и наши волки.
Для меня, но не для Айнура.
Командир тут же выглянул из юрты и отдал приказ: тащить «железо».
Внутрь с нами отправился только Чиен. Прочие воины Айнура в юрту колдуна входить не рискнули, торчали у входа, и радостно кинулись исполнять приказ.
— Пытать не дам, он мне целый нужен, — сообразил я. — Спрашивай так. Если печать не даст ему отвечать — мы подберём ключик.
— А если он сам отвечать не захочет? — осклабился Чиен.
— На это у нас есть колдун, — я кивнул на Шасти.
— Ведьма! — выдавил Йорд. — А не колдун! Проклятая ведьма!
— Ты языком-то не трепли раньше времени, — рассмеялся Чиен. — А то изотрётся! Сейчас организуем тут костерок и займёмся твоим языком.
Перед входом в юрту раздались шум и ругательства.
— Кого⁈ — заорал Симар, вваливаясь к нам и размахивая мечом. — Кого тут надо пытать!
— Тьфу ты, демон болотный, — выругался Айнур. Он успел вытащить меч.
Симар стоял в дверях, грозно поводя глазами. Оружие его не было колдовским, но выглядело внушительно.
Такого как Симар — сначала надо было чем-то занять, а уж потом самим заниматься делами. Ладно бы — просто исполнительный дурень, но ведь ещё и из самых родовитых.
Перепуганный Байсур — кто знает, что наговорил ему Йорд, а тут ещё и воин ввалился психованный — зарылся в одеяло с головой.
— Котёл неси! — рявкнул на здоровяка Айнур. — Бери вот этот большой котёл и неси к костру! Мяса надо много! Варите мясо! Понял меня!
Симар удивлённо кивнул и попятился.
— Котёл бери! Ну? — рявкнул Айнур ещё громче.
И тут я сообразил, что даже грозный Симар, самый огромный и сильный воин, боится войти в юрту поддельного колдуна. На пороге встал и бычится. А шагнуть — трусит!
— Меч убери? — рассмеялся я в лицо Симару. И попросил Шасти: — Развяжи Йорда, пусть поможет котёл вынести.
— Да я один снесу, — вдруг покладисто согласился Йорд, протягивая Шасти руки, обвитые верёвкой. — Только развяжите.
Верёвка на его запястьях на дёрганье руками отреагировала плохо. Она вдруг зашипела и подняла… змеиную голову.
— Ух ты! — обрадовался Багай.
А Симар икнул и рухнул на землю без чувств.
Шасти кинулась сначала к Симару, потом к Йорду — раздражённая верёвка и вправду могла его тяпнуть.
— Она ядовитая? — спросил я.
— Ещё какая! — воскликнула девушка, быстро делая пассы над «змеёй».
Взбудораженная верёвка не сдавалась: шипела и извивалась на запястьях наставника. Пацаны восхищённо ойкали.
Наконец Шасти успокоила «змею» заклинанием. Смотала её с рук Йорда. Потом стала брызгать на Симара водой, и он открыл глаза.
Йорд выдохнул с облегчением. Стал примериваться к котлу. Он словно забыл, что все мы тут — «проклятые дикари».
Котёл был здоровенный, и Шасти приспособила его для мытья. Но раз надо — пусть тащат. Я возражать не стал.
Воинов много, пацанов ещё к вечеру можно вернуть, чтобы поели как следует.
Руки у Йорда дрожали — видно таковы были последствия связывания. И он никак не мог ухватить котёл.
— Помоги-ка ему! — приказал Айнур, когда Симар поднялся на ноги.
Это надо было видеть, как огромный воин, бочком обошёл Шасти, подхватил котёл, как пушинку, оттолкнул Йорда с дороги и кинулся прочь, едва не свалив юрту.
— Ой, силён! — рассмеялась Шасти.
— Люди боятся колдунов, — вздохнул Айнур.
— А ты?
— Я — из рода дракона. Кого ж мне бояться? Отца своего, что ли? — усмехнулся воин.
— А ты сам — разве совсем ничего не умеешь? — удивилась Шасти.
— Я неспособный, — развёл руками Айнур. — В детстве учили чему-то — да всё без толку. А ты, заяц?
Он повернулся ко мне, и я задумался.
— Кое-что Кай умеет, — сказала Шасти. — Я видела, как он бился с демоном. Но знания словно уснули в нём. Видно, тяжёлые раны истощили силу, и тело позабыло учёбу, если она и была. Кай — совсем не помнит себя.
— Да, он говорил это, — кивнул Айнур и объявил в приказном порядке: — Думай, о чём будешь говорить вечером, заяц! Вспомни всё, что совершил после боя, раз не помнишь того, что случилось с тобой до него. Я отправляюсь отдыхать. Разговор будет сложный, но я вижу, что ты — не такой бестолковый, как я решил поначалу.