Хотя, наверное, Чиену было всё-таки проще ориентироваться, чем мне. Он-то — вообще не светился.
— А если правитель — параноик⁈ — выкрикнул я, перекидывая меч из правой в левую.
— Он — драконьей крови, глупый мальчишка!
— Но ты-то откуда набрал спеси? Ты же — простой воин, Чиен? Никакой особенной крови у тебя нет!
— Я выше тебя по мастерству!
— Ты всего лишь бахвалишься! Пустобрёх! — обидных слов я знал гораздо больше. Цивилизация отлично научила меня обзываться.
— Мы оба — не драконьей крови, а значит — должны сразиться! — выдохнул фехтовальщик и осип.
Чиен понял, что я его забалтываю, только когда сбился с дыхания. Он забыл, в чём моё преимущество — в молодости и выносливости.
Фехтовальщик надеялся, что в битве почти в полной темноте всё решат мастерство и отточенность движений. Потому и выбрал безлунную ночь.
Он не знал, что я, осваивая тело Камая, только и делал, что «бился вслепую». Доверялся «чужим» рукам, давал волю рефлексам и наработанным связкам движений.
Тьма заставила меня вспомнить эту тактику. И скорость моя нарастала теперь с каждым выпадом. Я слился с мечом. Перестал думать над движениями, отдавшись им полностью.
— Кто учил тебя⁈ — выкрикнул Чиен, загнанный в куст маральника.
Руки мои светились, конечно, но при такой скорости это только сбивало с толку, а может даже и гипнотизировало. Обоих.
Я не услышал крика фехтовальщика: слишком отдался потоку — бешеному и филигранному. Мне стало вдруг хорошо и радостно.
Звенела сталь, молочное свечение выписывало в темноте гипнотические фигуры. Мне было уже всё равно — убью я Чиена или нет. Поединок слишком увлёк меня. Я просто не мог разрушить магию пения смерти!
Чиена спасла Шасти. Нежный голубой свет разлился окрест, превратив каменистую землю в призрачный оазис. Я увяз в этом сиянии, как муха в меду.
Движения мои замедлились, и я сумел остановить клинок, уже почти коснувшийся груди фехтовальщика.
Голубое сияние тут же погасло, и я в гневе снова занёс меч, но Шасти уже добежала до меня и повисла на шее.
— Остановись! — зашептала она, горячо дыша мне в лицо. — Пожалуйста! Остановись, Кай! Остановись, мой муж, мой белый заяц!
И только тогда я понял, что едва не зарубил Чиена, видя, но не понимая его попыток остановить поединок.
— Сам виноват! — выдохнул я.
— Нельзя биться в безлунную ночь! — шептала Шасти. — Нельзя биться на земле, пропитанной кровью магических тварей! Вы, мужчины — как неразумные дети! Почему вы не можете решать свои споры словами?
— Понятия не имею, — тяжело вздохнул я. — Видимо, потому что Чиен — долбоящер!
— А кто это? — робко спросила Шасти, прижимаясь ко мне.
Я замялся. А действительно — кто это? Ископаемый динозавр?
Отшутился:
— Вроде бы — тоже подземная тварь.
И вспомнил, что ящеры и змеи — слишком часто присутствуют в сказках, чтобы не иметь какого-нибудь прародителя.
— Это такое воплощённое зло, — пояснил я уже более уверенно. — Он летает и похищает девушек.
— Зачем? — удивилась Шасти.
— Ну… — пришлось вспоминать сказки про Змея Горыныча. — Чтобы жениться на них. Но ничего не выходит, он же ящер, а не мужик. По габаритам не подходит девушкам, понимаешь?
Шасти неуверенно помотала головой.
— Ну… — замялся я. — Он просто очень глупый, этот ящер. И очень хочет жениться. Когда девушка не подходит на роль жены, ящер съедает её и летит похищать другую. Думает, что она-то уж окажется более подходящей кандидаткой.
— Как дикий дракон? — удивилась Шасти.
— А что, драконы похищают девушек? — тоже удивился я.
— Отец пугал меня такими страшилками, — кивнула Шасти. — Мол, в горах живут дикие драконы, и они похищают девиц, чтобы зачать с ними ребёнка. Я не верила, но раз и ты это говоришь…
— Мда, — вырвалось у меня.
Похоже, шутить в этом мире опасно. Можно накаркать что-нибудь сказочное из моего родного мира. А тут и своего бреда хватает.
Чиен кое-как отдышался. Я так загонял беднягу, что он не сразу смог говорить.
— Ты удовлетворён, мастер? — спросил я.
— Это был нечестный поединок! — возмутился Чиен. — Магия помогла тебе!
— Ну, призвал бы свою, — не согласился я.
— Только воины драконьей крови могут призвать магию! — огрызнулся фехтовальщик.
— А я тогда кто?
— Вот это я и пытаюсь выяснить! — выдал Чиен мне в лицо, как приговор или оскорбление, и захромал к костру.