Командир тщательно пересчитал нечаянный дар Тенгри: ровно три дюжины клинков.
Выходило, что вооружить теперь можно всех, кто способен носить оружие. Да и половину тяжелораненых уже как-то выходила эта вайгальская ведьма.
Он поднял голову, чтобы спросить у зайца, как он сумел сначала жениться, потом родиться? Но тот уже ускакал к своей зазнобе.
И Йорд ухромал — повёл протрезвевшего слегка воина к самой большой юрте, где обычно ночевали мальчишки.
— Это куда он пошёл? — Айнур поднял голову и завертел ею, разыскивая глазами Чиена.
— На тело мёртвого воина посмотреть, — пояснил тот. Он так и стоял рядом, погружённый в думы. — Убитый — в яме за юртой прикопан. Ну, вайгалец, которому дракон башку откусил. Друзья они были.
Фехтовальщик сжал зубы и отвернулся — опять, наверно, вспомнил про сына.
— Ты лучше оружие посмотри! — рассердился на него Айнур. — Ты — больше в клинках понимаешь!
Чиен не стал спорить. Наклонился, взял в руки один из мечей.
И тут же на весь лагерь разнёсся хриплый рёв дюжинного Йорда:
— Кай! Сюда! Буди шаманов! Яма — пустая!
Глава 28
Сложное решение
Человек предполагает, но располагает часто другой человек. И хорошо, если один человек, а не десять.
У меня на этот день была куча планов, а пришлось бегать по лагерю. Искать хоть какие-нибудь следы пропавших мертвецов.
Я только колесо и успел отдать Истэчи. Затолкал в дыру прутик и палочкой на земле нарисовал остальное. Ну и оставил приятеля ломать голову. Потому что только ходящих по лагерю трупов нам ещё не хватало!
Бегал я один. Даже Шасти не оценила моего желания выловить нежить, пока та не натворила беды.
Протерев глаза, девушка задумчиво покивала в ответ на мой рассказ про самоходного безголового воина с полупереваренным мальчишкой, и уселась колдовать над своими горшками и склянками.
Глаза у неё нездорово блестели, как у «запойного» геймера, лицо было бледным, волосы топорщились.
Я посмотрел и рукой махнул — ладно. В лагере и без Шасти куча шаманов.
Но и шаманы на мою суету только головами покачали. А дедушка Тин сразу сказал: «Не ищи».
Мол, убитых нежитью — забрать могла только нежить. Мы не успели с обрядом правильных похорон, теперь нужно ждать мести убитых. Выставлять на ночь ещё и шаманскую охрану.
Духи мёртвых никого не боятся, кроме шаманов. Ни крылатых волков, ни воинов с мечами. А называют здесь эту нечисть — элчи, посланники Эрлика.
Я покивал из уважения. Хотя логики не уловил вообще. Ведь до Эрлика души дойти как раз не сумели. Остались здесь. Забрали свои покалеченные полуразложившиеся тела и шарятся где-то, гады.
Хорошо хоть не вампиры — крови не пьют. Дедушка Тин сказал, что элчи — не очень сильные духи. Открыто они нападать не станут. Но могут принять вид кого-то из близких, заманить человека подальше от лагеря, убить, а после верхом на его душе отправиться домой, в ад.
Ничего так, местные сказочки, ага? А у меня тут три десятка мальчишек!
А если труп нападёт на пацана ночью возле выгребной ямы? Мелкий даже заорать не успеет. Не под конвоем же их в туалет водить?
Первые полчаса я ещё и не верил, что трупы сбежали сами. Носился кругами, матерился сквозь зубы, версии разные продумывал.
Ну не могли тела просто встать и уйти, не оставив следов? Может, ошибся дедушка Тин? Может, медведь утащил?
Ичин на мой вопрос про медведя даже отвечать не стал, просто посмотрел как на полоумного.
Ну, какой медведь сунется туда, где постоянно шумят люди и не выветривается запах крылатых волков? Здоровый на голову медведь ни к волку, ни к человеку по доброй воле и близко не подойдёт.
В шаманском плане Ичина ситуация с телами тоже не особенно напрягала.
— Элчи ушли, — сказал он. — Вернутся — будем решать, как убить.
— А как мы узнаем, что они вернулись? — спросил я сердито.
— Увидит кто-нибудь,
— Или кого-то сожрут?
— Или сожрут, — пожал плечами Ичин. — Но маленьких детей в лагере нет, а подростки должны уже голову на плечах носить вместо пустого горшка.
Теоретически он бы прав. Но у меня таких отбитых, как Кима, было не меньше дюжины — мелких, любопытных и безголовых.
Пока я метался по лагерю, Ичин и Майман разогнали от костра мальчишек и воинов, уселись там вдвоём, повесили над огнём небольшой котёл для чая и стали наблюдать за моими поисками. Переговаривались лениво. Ржали поди надо мной, гады.
Потом к ним подсели Айнур с Чиеном, и разговор пошёл бодрее.