Очень спешить. Неизвестно ведь, что творит сейчас в лагере настоящий Нишай.
Воины, однако, лучше меня понимали, о чём идёт речь. Лица их снова застыли от страха.
— Все ваши люди до одного должны поклясться мне! — велел я. — И проводить меня за каменный круг! Действуйте! Живо!
Мы вошли в соседнюю юрту, и тот воин, что говорил со мной, приказал своим товарищам встать.
Двое спали, остальные играли в какую-то игру на досках камешками, вроде го. Они подчинились не спрашивая. Даже не попытались возмущаться.
Происходящее лишний раз напомнило мне, что в личной охране должны быть свободные люди. Тогда у мужиков была бы куча вариантов меня убить.
Но они безвольно таращились и делали, что прикажут. Несчастные марионетки.
И вот такими же марионетками должны были стать мои зайцы, если бы всё пошло так, как задумал Шудур.
Обложался колдуняка…
Закончив с клятвами, я взял в сопровождение четверых воинов, любимый горшок и две книги. И велел остальным строго охранять тело Нишая.
Выход из внутреннего круга был легче, чем вход. Мы легко и без иллюзий миновали каменный сад, а потом и внешний круг камней.
Сопровождавшие меня воины просто растолкали стражу, освобождая мне дорогу. Чёрная одежда, отличавшая их от обычных воинов, наверное, вполне объясняла такое поведение.
Как только мы миновали «входные» камни — я попрощался с провожатыми, приказав им идти назад. И напомнил — никто не должен увидеть их хозяина, пока он не вернётся живым или мёртвым.
— Господин — великий колдун, — поклонился мне старший воин. — Пощадит ли он хозяина?
— Я постараюсь.
Ну что я ещё мог сказать? Я не знал, что там сейчас творит Нишай. И нужно было выяснить это как можно быстрее.
А я уже и так с полчаса потерял на все эти клятвы.
У входа в саха всё ещё лежал некрупный чёрный дракон. Шкурка у него была гладкая, морда хитрая. Подросток, что ли?
Колдун с зелёной повязкой на голове возился с его крылом. Рядом мыкался хозяин дракона, тоже довольно молодой колдунишка.
Крыло выглядело целым, но дракон поджимал его с тонким жалобным свистом.
Наверное, Мавик здорово напугал беднягу. Характер у волка был — врагу не пожелаешь. Как у росомахи, право слово. Кинулся дуром.
Я остановился возле дракона и пристально посмотрел в чёрные опалесцирующие глаза.
Глава 12
Нишай
Айнур велел увести парнишку-охотника в юрту и уложить на кошму, чтобы поспал.
Неудачливого засланца всё ещё мелко потряхивало от слишком грубо наложенной печати. Такая могла и душу из тела вытеснить, повезло.
Наваял её кто-то из подручных Шудура. Слишком мелкий, чтобы Нишай сумел узнать «почерк».
Да и кто б стал жалеть безродного дикаря? Остался живой — пусть радуется.
Нишай и сам мог влепить печать так, чтобы почти стереть жалкий человеческий разум. Но не допускал грубой работы. Надо же и себя уважать: не горшки лепишь, а подчиняешь волю людей. Это тонкое и красивое искусство.
— И ты, маленький волк, — сказал Нишаю Майман. — Отдохни, поешь, как следует. И подожди Кая. Может, он принесёт важные вести для городских волков, и тогда нам не надо будет второго гонца посылать. Найдёшь в городе Куша, расскажешь ему, что мы решим.
Огромный воин полагал, что Нишай должен знать кто такой Куш, и юный колдун не стал спорить: должен так должен. Может, и в самом деле скоро свидятся они с Кушем в царстве Эрлика?
Жизнь — как слеза на реснице, а жизнь у слезы недолгая. Поплачет небо — да и опять рассмеётся, смахнёт пустую слезу. Лучше и не загадывать лишнего, чтобы небо не заметило тебя и посмеялось.
— А когда Кай вернётся? — спросил Нишай, исподтишка изучая лагерь. Что-то уж больно тихо. Вдруг он не углядел чего-то опасного?
— Завтра утром, — коротко ответил Айнур.
Нишай покивал.
Это хорошо, что завтра. До ночи есть время изучить этот странный лагерь как следует. А ночью…
Ночью ведь все драконы одной масти — и чёрные, и красные.
Айнур встал и зашагал к хозяйственной юрте. Там толстяк, какой-то мелкий чиновник из саха, громко спорил со стражниками. Стражники доказывали, что должны охранять лагерь, а толстяк гнал их за водой.
По дороге Айнур неловко поднял обгоревшую ветку, далеко отлетевшую от костра, швырнул в огонь.
Нишай улыбнулся. Он слышал о том, что Айнур был ранен в бою. А теперь видел, что рана была серьёзной. Очень серьёзной.
Рука драконьего воина почти не гнулась. И раз уж Айнур даже лёгкую ветку берёт кое-как, то меч у него на поясе — это уже просто для украшения.