Пришлось продолжить:
— Аргументы «за» и «против» у нас такие. Нишай — враг, он воспитан как враг. И ещё — он слишком много знает о наших планах.
Майман фыркнул:
— И где тут аргументы «за»?
— Есть и «за», — пояснил я. — Нишай — человек образованный, грамотный. Мы так и не нашли того, кто будет учить воинов читать и писать.
— Да зачем это надо⁈ — перебил меня Айнур.
— Затем, чтобы мы не проиграли войну так же, как в первый раз! — рассердился я. — Разве ты будешь спорить, что армия колдунов — это армия людей образованных, умеющих читать карты и донесения, просчитывать действия противника? Умеющая мыслить тактически и стратегически! Она же вас на голову переиграла!
— Так ты что? На самом деле хочешь оставить в живых этого⁈.. — Айнур даже дар речи от возмущения потерял. — Это же сумасшествие! Вражеский колдун в военном лагере! Да где это видано, чтобы безродный заяц ломал все наши порядки⁈
Он обернулся к полусонному Чиену, но тот пожал плечами:
— Ты это же говорил про союз с Майманом, — напомнил он. — И про то, что мы возьмём в совет едва опушившегося барсёнка. И когда ютпы напали…
Фехтовальщик зевнул.
— Так ты на его стороне? — Айнур вскочил и схватился за меч.
— Угомонись, — отмахнулся Чиен. — Не факт, что колдун вообще перенесёт обратный обмен. Ты же изучал магию? Нишай купил тело охотника. Забрал навечно. Если удастся отнять, не факт, что он вообще уцелеет!
— А если уцелеет? Да что вы все сидите, как дохлые рыбины!
Айнур завертел головой, апеллируя к вождям вольных племён.
Майман пожал плечами, а Ичин с неохотой выпустил изо рта самодельную трубку:
— Не можем договориться — будем голосовать, — отрубил он. — Как решим — так и будет.
Айнур посмотрел на него с обалдением, но Майман кивнул и встал, показывая, что совет окончен.
— Ичин — мудрый воин, — сказал он. — Если возник спор, надо решить дело так, как потребует большинство. Вот только нас шестеро — не вышло б осечки? Если разделимся трое натрое?
— Думаю, Акам, охотник, что пострадал от магии Нишая, тоже может голосовать, — сказал Ичин. — Это — его рана и его судьба.
— Годится, — кивнул Майман.
Волки одобрительно загудели. Айнур схватился за голову, но сумел промолчать. Других союзников ему сегодня не завезли.
Я почесал затылок: Ичин — шаман-демократ? Это же надо — решать голосованием?
Вот читал же где-то, что демократия зародилась именно в мужских охотничьих и военных союзах…
— Расходимся до вечера, — решил я. — После ужина проведём обряд обмена душ. Если колдун останется жив, тогда и проголосуем. А дрова пускай собирают. Я тоже против мешка. Он там дня два будет мучиться, а за это время много чего может случиться.
Чиен махнул рукой, буркнул: «Разбудили, гады». И пошёл к Шонку — своими глазами оценить наши припасы.
Майман поспешил за ним — припасы — дело серьёзное, это вам не колдунов резать.
Воины тоже стали расходиться, переговариваясь, а Йорд погнал мальчишек заниматься.
Жизнь снова вошла в свою колею. Голосование — решение богов. Кто будет с ним спорить?
Только Айнур остался сидеть у костра, мрачно пожирая глазами огонь.
— Ты меня, пожалуйста, в юрте запри, — с усмешкой сказал Нишай. — И охотника вашего. А то, чую — зарежут нас обоих до вечера. Чтобы не голосовать.
Я посмотрел на Айнура и понял, что колдун прав.
Предводитель наш сейчас примерно это и обдумывал — как бы ему ловчее зарезать обоих парней. Тогда сразу все проблемы решатся, и голосовать не надо.
Развели, понимаешь, демократию!
Глава 25
Выбор
Я последовал совету колдуна. Привёл и его, и Акама из рода волков-охотников, в юрту Шасти. Уложил в разные углы, подальше друг от друга.
Охотник пытался объяснить мне, что спать не станет. Но попил травяного отвара и отрубился. Пусть отдохнёт парнишка, предыдущая ночь далась ему недёшево.
Нишай повозился, поудобней устраиваясь на кошме. Верёвка-змея вытянулась и спеленала его от шеи до пяток, но колдун улыбался.
— Радуешься лёгкой смерти? — я не смог скрыть удивления. Меня задевало простецкое отношение местных к возможной гибели.
— А зачем бояться? — тоже удивился Нишай. — Сколько себя помню — меня всегда пытались убить.
— Добрые родственники? — усмехнулся я понимающе.
Он кивнул.
— И родственники, и придворные. И дядя… — Колдун вздохнул и отвернулся к стене, резко обрывая разговор.
Однако поёрзал немного и снова повернулся ко мне, заговорил. Кто тут его ещё будет слушать, кроме меня, спрашивается?
— Вы, хоть и дикари, но лучше иных высокородных, — сказал Нишай, глядя сквозь меня. — Даже мучить, вроде, не собираетесь. А в остальном — смерть похожа на сон. Вот когда проснусь у чёрного озера Эрлика, тогда, наверное, сразу начну бояться. А сейчас — радоваться надо. Ещё почти день жизни до вечера.