Зрение вернулось ко мне. Я быстро огляделся: все целы?
У костра всё было по-прежнему. Нишай и охотник всё так же сидели друг против друга. Вот только чашка между ними была полна крови, а тот, кто раньше был охотником с лицом Нишая, улыбался теперь знакомой кривоватой улыбкой.
— Получилось… — прошептала Шасти.
— Сапоги сними, — велел Нишай охотнику. — Брось их в костёр. Никогда не бери ничего у колдунов!
Охотник потрясённо уставился на свои руки. Потом схватился за сапоги. Стащил и кинул в огонь.
— Я бы не поверил, — сказал Майман. — Но они и повадками поменялись. Смотрят теперь иначе. Двигаются. Вот же колдовское отродье!
Айнур откашлялся и предложил:
— Тогда не будем тянуть. Убьём колдуняку!
Ичин покачал головой:
— Если Кай считает, что нужно сохранить колдуну жизнь — значит, так хочет Тенгри. Я против того, чтобы убивать.
— Да ты что, шаман? Сдурел, что ли? — рассердился Айнур. — Да он чуть не поубивал тут всех нас!
Майман развёл руками:
— Никто не знает пути неба. Сегодня я убил волка — завтра волк убьёт меня. Это не повод для вражды. Если надо — пусть колдун живёт.
— А ты что скажешь? — Айнур повернулся к Чиену, тихо сидящему рядом. — Ты — тоже считаешь, что можно позволить колдуну жить?
— Он уже не колдун, — напомнил Чиен. — Но сохранять ему жизнь мне не хочется. Магии-то нет, а душонка такая же скверная. Пусть сдохнет!
— Теперь ты? — наш предводитель уже буровил глазами Йорда. — Хочешь дать ему жить?
— Не хочу, — буркнул тот. — Только колдуна мне тут не хватало! От одной рожи тошно становится!
Наверное, рабу печати, Йорду, и в самом деле было хреново рядом с Нишаем. То-то он ходил эти дни как в воду опущенный.
— А ты? — спросил Айнур охотника. — Помни, мальчишка! Этот колдун чуть тебя не убил!
Акам встал, огляделся. Было заметно, что он не знает, какое решение принять.
Парень был молодой, честный, наивный. И даже в зачатке не воин, раз пошёл в охотники.
Я покачал головой. Похоже, Нишай ещё хитрее, чем я о нём думал. Вот почему он взялся помочь Шасти.
Колдуняка рисковал жизнью, чтобы перетянуть охотника на свою сторону!
Ну не мог теперь Акам голосовать за смерть своего врага. Ведь этот же враг его и спас в конечном итоге.
— Ты имеешь право сам перерезать колдуну глотку! — рявкнул Айнур. — Дать тебе меч?
Охотник Акам мрачно посмотрел на Нишая.
— Нет, — сказал он. — Я не хочу его убивать. Я — жив, он лишился магии. Мы квиты.
— Ну что за охотники пошли у нас! Хуже баб! — взревел Айнур и уставился на меня. — Кай, очнись! Неужели мы отпустим колдуна? Убийцу?
Я молчал и не мог отвести взгляд от лица колдуна. В нём изменилось всё — мимика, одухотворённость, подвижность мелких лицевых мышц.
Нишай стал собой. Он улыбался. Он сыграл и выиграл. Так ему, наверное, казалось.
— Пока ещё никто никого отпускать не собирается, — ухмыльнулся Майман. — Кай-то ещё не сказал своего слова.
Нишай вздрогнул и уставился на меня. Он забыл, что я — не голосовал.
— А ещё колдуна можно повестить, — подал голос Чиен. — Как они вешали после сражения наших раненых воинов. Перекинуть верёвочку через толстый сук…
Воины загудели, переговариваясь.
— Казнить колдуняку! — выкрикнул кто-то.
А потом с того краю, где сидели люди Айнура начали бойко скандировать:
— Каз-нить, каз-нить!..
Глава 26
Нишай (несколькими часами раньше)
Нишай лежал на мягком войлоке и прислушивался к себе. Колдуну было интересно, что ощущает человек, когда смерть садится с ним рядом, дышит из-за спины?
Злость на тех, кто его пленил? Отчаяние? Страх?
Однако ничего особенного не происходило. Вот только спать совсем не хотелось.
Он был как никогда бодр, деятелен, но даже почесаться теперь не мог — так плотно спеленала его верёвка-змея.
Двигаться могли только глаза, и взгляд колдуна вбирал каждую мелочь, сортировал, навечно запечатывал в памяти.
Пылающий очаг, над ним котелок с травяным отваром. Свернувшегося, как ребёнок, волка-охотника — сам Нишай никогда бы не уснул в такой беспомощной и жалкой позе.
Тощее, но крепкое тело спящего Кая. Этот спал, как воин — полусидел, откинувшись на войлочную стенку юрты.
Взгляд колдуна блуждал и снова возвращался к огню. Скользил по чёрному шёлковому халату, делающему стройную фигурку Шасти невесомой и потусторонней. Ласкал книги на кошме у очага. Пытался забраться в открытую поясную сумку с магическими принадлежностями, лежащую рядом с девушкой.
Её окружала целая куча магических предметов, разложенных на кошме с чудной девичьей логикой. И десятки глиняных горшков — пустых и полных.