Подчинился охотно — голова закружилась, а желудок считал, что это от голода. И я с облегчением опустился на войлочную кошму возле очага.
На улице заунывно пели.
Майа ничего не варила с утра, но принесла мне и горячую ячменную кашу с ягодами и маслом, и тонкую прозрачную лепёшку, и наваристого бараньего бульона, тоже горячего. И я догадался, что сегодня поминки по тем, кого казнили вчера найманы терия Вердена.
Поев, я уснул и проспал до самого вечера.
Проснулся от шёпота:
— … Пастух из соседней деревни весь поседел от страха! Земля и камни залиты кровью! Валяются головы да куски мяса. И никакого звериного следа, только вороны кружатся стаей!
— Что-то случилось? — я открыл глаза, сел с маху и чуть не завыл от боли.
Но это была уже просто боль — без головокружения, тошноты. И я понял, что в самом деле иду на поправку.
Две пожилые женщины шептались в углу с Майей. Одна, крючконосая от старости, уставилась на меня с интересом.
Майа перестала меня скрывать. Она уже не боялась, что кто-то из деревенских расскажет чужакам, что я — не её сын.
Вошла шаманка.
— От кого головы валяются? — переспросил я.
— От незваных вчерашних гостей, — ухмыльнулась шаманка. — Не знаю, что заставило их ночью идти хозяйской тропой к долине. Верно, догадались они о тебе, вернуться спешили.
— И что? — мне не терпелось узнать подробности.
— И побеспокоили Его снова, — туманно пояснила шаманка.
— Медведя?
— Называй его Хозяин, — нахмурилась шаманка. — Он не всегда помогает людям. Незачем ему это. Но так случилось уже, что тебе помог. Как встанешь на ноги, ступай к его камню, принеси ему жертвы.
— Какие? — сразу насторожился.
Меня передёргивало от одной мысли, что надо обязательно кого-то убить в благодарность.
— Хозяин араку любит, — пояснила шаманка. — Это такой напиток из перебродившего молока. Майа поможет тебе. Покажет, как делать араку, раз всё забыл.
Она кивнула на нелепую конструкцию в углу, чем-то напоминающую самогонный аппарат.
Я кивнул. Ну, если жертва — самогон — это ничего.
Замялся, не зная, как переспросить. Это что же, призрачный медведь, обиженный на колдуна, разорвал всех воинов вместе с волками?
Призрачный? На куски?
— Всех? — выдавил я.
Шаманка заулыбалась радостно.
Я понимал её чувства, но кровожадность всё равно была неприятна. Хотя…
— А нельзя этого медведя на армию напустить? — спросил я. — Он же призрачный, значит — неуязвимый?
— Нельзя, — развела руками шаманка. — Хозяин гор помогает тому, кому сам захочет. Может, он и не тебе помогал вовсе, а мстил за обиду. Но ты поблагодари его как следует. Вдруг ты ему приглянулся? Тогда он ещё придёт, если позовёшь правильно.
— Обязательно поблагодарю. А ты научишь, как его нужно правильно звать?
Шаманка посмотрела на меня с сомнением.
— Может, и научу, если жива буду. Терий Верден не успокоится. Он давно хотел этих земель. Скоро опять пришлёт сюда воинов.
— А зачем ему земли?
— Неужели и это не помнишь?
Я мотнул головой: «Нет».
— Здесь торговый путь через горы. Великий путь.
— А скоро он хватится своего отряда?
— Летучего-то? — шаманка задумалась. — Не думаю, что сегодня или завтра. А там уже — как повезёт.
— Следов человека на тропе нет, — прошептала Майа, молча слушавшая наш разговор.
И две старухи тоже молчали. Прямо-таки затаились.
— Думаешь, потому они нам и мстить не станут? — рассмеялась шаманка.
Майа уставилась на неё с надеждой:
— Есть же у них колдуны? Не станут же воины вымещать зло на старухах да детях?
— Конечно, не станут! — рассмеялась шаманка. — Просто сожгут деревню! Старухи им совсем не нужны. Нужны подростки, чтобы воспитать в своей вере. Нужны молодые бабы и мужики — прислуживать. Детишки нужны — волков да драконов кормить! А старух — тех сразу в костёр!
— Надо уводить стариков, детей! — перебил я, не дослушав её. — В горы!
— Да как же ты их уведёшь? — продолжала веселиться шаманка. — Тебя пока самого надо водить!
— Что-нибудь придумаем! — рассердился я. — Не сидеть же и ждать, пока нас убивать придут!
Шаманка достала трубку и плюхнулась на подстилку у очага, сразу став серьёзной.
— Не дойти тебе, — сказала она, доставая уголёк. — Налетят воины и порубят всех. Ты и меч удержать не сможешь.
— Значит, идти надо туда, где они крылья свои поганые переломают! — отрезал я. И прикрикнул: — Вставай, чего расселась! Я деревню не подниму, а тебя люди послушают!