— Демоны? — спросил я.
— Демоны питаются душами людей, — пояснил Ичин. — Они должны быть близко к тому, кого едят. А сновидящие — и до нас жили в своей горе. Люди им не нужны.
Майман задрал взгляд к небу. Мол, ну и гонит шаман. Ну, понятно же — живут в горе призрачные бабы. Чего тут ещё расскажешь?
— Ладно, — сказал я. — В горе есть сновидящие. И захватить их воины терия Вердена не смогут. А вот оцепить подступы к горе и особенно вход в неё — запросто. Так?
Шаман кивнул.
— Отлично. Значит, задача моя упрощается. Мне нужно разведать только, как выкурить воинов. Завербуюсь, осмотрюсь и сбегу. А с Дьайачы вы сами потом разберётесь!
Майман расхохотался с явным облегчением. Да и другие подхватили. Когда задача ясна — и воевать легче. А то — ломай голову: призрачные бабы, белое горное молоко.
Просто чужие всадники обложили гору, а гора нам нужна. А остальные проблемы будем решать по ходу их поступления.
Ичин решил, что выступить можно будет завтра, а сегодня нужно разработать легенду: откуда я, чей. Собрать в дорогу одежду, припасы.
Майман предложил соорудить вечером баньку, чтобы из меня «вышли остатки старых ран». Ичин возражать не стал.
Деревня наша была замаскирована на склоне невысокой, поросшей лесом, горы. И, позавтракав чаем и остатками жареного мяса, мы с Ичином отравились на её вершину.
Отпущенным отдыхать крылатым волкам там было вольготнее. Ночью они охотились, днём спали или валялись на солнышке.
Всадник мог позвать своего волка свистом, а Ичин мог, как выяснилось, переполошить всех наших зверей. Но цель у нас с ним была другая, и мы сами отправились на верхушку горы, где отдыхали звери.
Бурка, охотившийся ночью вместе со стаей, почуял нас первым. Он слетел с толстой нижней ветки разлапистого кедра, где лежал, затаившись.
Я бы и не увидел его. Вот же акробат.
Волк принюхался и требовательно ткнулся носом мне в ладонь: запах драконьей крови его очень заинтересовал. Но я только потрепал Бурку по загривку.
Остальная крылатая братва развалилась на склоне горы, и встретила нас со сдержанным интересом. Только Гиреш, волк Ичина, подскочил, неуклюже замахал хвостом, сунулся за лаской сначала к хозяину, потом ко мне.
Бурка лениво рыкнул на него: мол, не заплывай за буйки.
— Вон они, — Ичин указал рукой на двух старых волков, державшихся особняком. — Всадников они потеряли, но не улетели к своим. Иногда волк принимает другого всадника. Попробуй? Это пока ты ещё волчонка возьмёшь, пока он вырастет?
— А Бурка?
Ичин поглядел на дикого волка с сомнением.
— Не слышал я, чтобы взрослый волк пошёл под седло.
Я достал из мешка на поясе кусок кровяной колбасы.
Большую часть крови дракона женщины взялись как-то сушить, но немного добавили к крови добытого вчера оленя и приготовили нам колбаски.
Она ещё не прокоптилась как следует, но волку это и не надо. А я помнил, с какой охотой крылатые звери лопали драконятину.
Пошёл к бесхозным волкам, лежавшим рядышком, соблазняя их колбасой. Заговорил, понимая, что звери кое-какие человеческие слова уже явно усвоили.
— Мне нужен волк, который сможет носить меня, пока я не достану молока Белой горы, — сказал я. — Это недолго и не для битвы.
Оба зверя заинтересовались. Особенно колбасой.
Да и все остальные крылатые волки — тоже очень заинтересовались. Поднялись и стали подбираться поближе.
Я разломил колбасу — пахла она очень аппетитно.
— Обижать не буду, — сказал я. — Клянусь. Ни одного зверя ещё не обидел. И кошки у меня были, и собаки.
Один из волков встал, неуверенно шагнул в мою строну.
Морда у него была седая, в шрамах, глаза голубовато-мутные. Наверное, возраст не позволил ему вернуться в дикую жизнь.
— Иди-иди, — я поманил его колбасой. — Это тебе будет приз за инициативность.
Бурка зарычал.
Он не знал, что такое инициативность, но про колбасу понимал всё.
— Половина тебе, — успокоил я его. — А вторая половина — ему. — Я кивнул на волка.
Бурка понял, я был в этом уверен. Но волк мой вдруг разозлился: распушился как шар и рыкнул на старика так, что тот отскочил в испуге.
Мало того — всполошился и второй бесхозный волк! И оба кинулись спасаться в кусты малины.
— Ну, Бурочка, — попросил я. — Ну успокойся? Ты же не можешь пока меня носить! Я принесу тебе молока Белой горы и…
И тут мой волк взревел так, словно я пригрозил его за хвост на берёзу повесить!
Вся домашняя крылатая братия кинулась от греха подальше — два-три прыжка, и в небо! Только волк Ичина остался, спрятавшись за хозяина.