– Забавно. Владычица Льда, – он огляделся, – должна быть вот такой, – и в итоге постучал по квадратной плите ледяного стола, на котором лежали осколки.
– Глухой?
Сеятель на мгновение задумался, ведь стук и правда получился глухим.
– Нет. Холодной, а не вспыльчивой, – нашелся он, а Йенни тем временем наклонилась, отыскав в траве упавший камушек. Задумчиво покрутила его в пальцах, пропуская болтовню Соманна мимо ушей. Вечно он нес бессмыслицу.
В Карман этой реальности могла проникнуть сама Йенни – ведь сила внутри ее тела была сродни той, что наполняла это место – и те, кто напросился на приглашение, ворвавшись в ее сновидение нагим, чтобы привлечь внимание. Соманн считал, что так выражает доверие и уважение к своим друзьям, являясь к ним без защиты доспехов, обнажая свои слабости. Какие именно слабости имел в виду Соманн, Йенни до конца не поняла и, честно говоря, не желала.
Но все же, как предмет из людского мира оказался здесь?
Йенни подняла голову, посмотрев в сторону горы, под которой покоилось Зеркало разума. Озеро, древний дух которого спал и не разговаривал с ней вот уже несколько веков. Но благодаря его силе в измерение никогда не смог бы проникнуть чужак.
2
Вскоре в Хальштатт нагрянули холода, губя все растения. Не избежали этой участи и розы, высаженные вдоль улиц. Герда каждый день работала, а вечером порой тайком приходила к Каю. Вместе они читали книги, сочиняли свои истории, греясь у горящего камина.
– Как ты думаешь, Дева Льда существует? – задал Кай бессмысленный вопрос. Его мысли всегда сворачивали к ней. Ребенком его беспокоили слова взрослых, в юности же появилось любопытство, а после это была почти потребность – во что бы то ни стало узнать правду о своем спасении. Он вспоминал историю того дня, когда погибла его мать, услышанную из чужих уст, и думал, могла ли Дева спасти его.
«Лед и холод – зло, – говорили все. – Они несут лишь погибель».
Снежную ведьму боялись. Ее чертоги – мертвое царство, где ни один смертный не проживет и дня. Так твердили жители.
Но Кай, как никто другой, знал, сколь мало истины в людской молве.
– Ты часто спрашиваешь об этом, – заметила Герда, запрокидывая голову. И верно, стоило зиме наступить, Кай вновь вспоминал о ее владычице. – Конечно, существует. Мой дед однажды видел ее. – Она перелистнула страницу книги, а после перевернулась на спину, положив голову Каю на колени, словно на подушку. – Знаешь, я даже завидую ей. Мой дед давно мертв, а она жива.
– Ты ведь не знаешь, какова ее жизнь. Может, она не стоит зависти, – проговорил Кай, на мгновение переносясь в зиму восемь лет назад.
– Все равно она сильна и наверняка… свободна, – прошептала Герда и, помолчав, добавила: – Говорят, если убить Деву Льда, то можно забрать ее силу. Только вот ее не убить.
– Кто говорит? – отозвался Кай, впервые услышав такое от подруги.
Герда, расслышав напряжение в его голосе, пожала плечами.
– Не помню. Говорил кто-то. Тебе это не понравилось?
– Просто ты сказала так, будто и правда сделала бы это, будь у тебя возможность, – сказал он, отводя взор.
– Это же просто предположение! Что, если бы… – Герда поднялась, садясь на полу. – Ты воспринимаешь все слишком серьезно, Кай, – посмеялась она над ним.
Она ненадолго замолчала, задумчиво смотря в окно, украсившееся белыми узорами.
– Мама все чаще начинает ворчать, когда я иду к тебе. Говорит, не пристало молодой девушке ходить в гости к мужчине, – поделилась она.
В какой-то степени Кай понимал беспокойство ее матери. И именно поэтому занавески на окнах были распахнуты. Окна его дома и семьи Герды находились столь близко, что они то и дело видели мелькающий силуэт ее матери. Пару раз за вечер она поднималась в комнату дочери, чтобы через стекло незаметно поглядеть, чем они занимаются.
– Думаю… Она права.
Герда бросила на него возмущенный взгляд.
– Ее сложно винить. Это в первую очередь повредит твоей репутации, – задумчиво проговорил Кай.
– Ох, ты сама невинность. – Она поднялась на ноги. – Ладно, пойду домой. Ты уже раз десятый посмотрел на холст. Ждешь, когда я уйду, чтобы взяться за работу?
– Ничего от тебя не скрыть. – Он примирительно улыбнулся.
– Я вижу тебя насквозь, Кай Ларс, – с укором и в то же время с весельем произнесла Герда, уже надевая пальто. – Ладно, продолжай свою затворническую жизнь. Надеюсь, когда-нибудь тебе это надоест. Моих родителей это бы очень обрадовало, они беспокоятся о тебе.
Кай промолчал, прекрасно зная, что думают о его жизни господин Хакон и его жена.