Хотелось быть столь же пренебрежительной, насмешливой, надменной, уверенной, доминантной, равной!
Заставить посмотреть на себя иначе, чем на забавную зверушку.
Онауверенно взялась за ремень его брюк. Медленно расстёгивая его, глядя прямо в эти насмешливые, не верящие в то, что она это сделает, глаза.
Её ладонь скользнула в ширинку и сжала его тяжёлый ствол в тугом кулачке, пару раз пройдя по всей его длине. Высвобождая восставшую плоть.
Он поедал её взглядом, когда она извлекла из сумочки презерватив, который с лёгкостью вскрыла и натянула одним движением.
Из его глаз напрочь исчезла насмешка, когда она приподнялась, поправляя платье, отодвигая бикини, медленно насаживаясь.
На него.
Медленно.
Очень медленно.
Слишком медленно!
Такая тугая. Узкая. Влажная. Она задвигалась на нём, не позволяя навязать себе его темп. Настойчиво сбрасывая его руки со своих бёдер, которые хотели изменить и положение, и ритм.
Он сходил с ума от обезумевшей малышки, которая властно оседлала его, не позволяя привычно доминировать.
Он был заворожен, заинтригован и в изумлении чувствовал и наблюдал, как яростно и скоро отдаваясь оргазму, она кончала, впиваясь когтями ему в плечи, прислонившись лбом к его шее.
Он чувствовал запах её перегара, но это почему-то не отвращало.
- Спасибо, - шепнула она ему на ухо.
Это не прозвучало, как благодарность.
«Скорее глумление».
Она поднялась. Взяла со столика свою сумочку. Раскрыла её. Извлекла бумажку номиналом в тысячу рублей. Небрежно бросила её на стол и зашагала прочь.
«Что за нахер?!», - пришёл он в себя, когда она скрылась в толпе.
Это был вечер пятницы.
Глава 5. Хочешь меня?
Всю субботу и воскресенье Аврора прождала звонка или хотя бы сообщения, что она уволена.
Тишина.
У неё было время, чтобы подумать. Много времени. Слишком много, чтобы она едва не сошла с ума в ожидании понедельника, пока не решила забить. Не убьют же её за это! Зато хоть кончила нормально. Когда это было последний раз?
Дайте подумать…
Никогда! Так - никогда!
«Это было намного круче, чем нормально», - подумала она, вспоминая свой безумный танец на нём, ощущения его внутри себя…
Аврора застонала от досады, поворачиваясь на бок, в отчаянии кусая подушку.
Как ей жить дальше, зная, каково это?
Она никогда не испытывала ничего подобного.
Никогда!
Зря она купюру бросила. За это стыдно. За остальное, почему-то, нет. Мурашки бегут по коже, и низ живота стягивается в тугой узел при одном воспоминании… Аврора кашлянула, одёргивая себя.
Как бы там ни было, а увидеться им, похоже, всё же придётся.
И как ему теперь в глаза смотреть?
Вообще, на него?!
Может, он хочет уволить её лично, глядя в глаза?
Промучившись так два дня, Аврора решила плюнуть на всё и поехала в зал. От неожиданности споткнувшись на входе о высокую ступень. Когда увидела его на одном из тренажёров. Прокаченные мышцы его широкой мужской спины вздувались, заставляя менять выражение лица идиотской маски-татуировки.
Воспоминания и ощущения пережитого накрыли её с новой силой, подкидывая новые фантазии осуществления чего-то такого же безумного, как вечером пятницы.
Она не успела выскользнуть, прежде чем он увидел её.
Его взгляд совершенно ничего не выражал. Он, как обычно, кивнул в немом приветствии, перейдя к следующему тренажёру. Будто ничего и не было.
«Ну, и отлично», - подумала Аврора, шагнув в зал. Почему-то почувствовав себя оскорблённой. Пытаясь казаться столь же безразличной и хладнокровной.
Пытаясь не думать о том, что у него такие «интересные» вечера, наверняка, каждый день.
«Ну, может, через день».
*
Власов совершенно не обращал на неё внимания, флиртуя с одной из посетительниц.
Аврора с трудом закончила тренировку.
Совершенно разбитая, как морально, так и физически, она отправилась в раздевалку, в которой, к счастью никого не оказалось. Тренажёрка относилась к местному заводу, была небольшой и подубитой. Людей сюда ходило немного, несмотря на то, что цена была приятной. Ничего удивительного, что её выбор остановился именно на ней. Что же заставило ходить сюда собственника холдинга, для Авроры оставалось загадкой.
Она стянула одежду и отправилась в душ, располагавшийся здесь же, через обычную душевую штору. Небольшое полутёмное помещение, обложенное белой плиткой, с тремя сифонами выглядело жутковато, но выбора не было.