Глава 118
Санкт-Петербург, особняк Семьи Филатовых, одна из ванных комнат на втором этаже.
Вот уж чего-чего, а испытывать на себе всамделишную невесомость мне еще как-то не доводилось, однако…
Я прикрыл глаза, практически наслаждаясь приятным чувством того, как расслабившуюся поясницу покидают последние отголоски болезненных ощущений. Еще недавно я бы пришел в восторг от непередаваемо прекрасного звука воды, который создают бесчисленное множество форсунок, устраивающих гидро- и аэромассаж всего моего тела, начиная аж с затылка и шеи. Жаль, что мне теперь доступны лишь самые примитивные животные переживания, вроде неприятных ощущений боли или же наоборот, приятных чувств, когда болезненные ощущения исчезают, но уж как есть. Надеюсь, правда, что со временем моя нервная система, пострадавшая от воздействия наркотика, вернется в норму, и я смогу испытывать вновь все присущие человеку чувства и эмоции.
…у этой небольшой ванны из искусственного камня получилось добиться подобного эффекта. Во всяком случае, мне кажется, что именно так ощущает себя космонавт, расслабленно дрейфующий в космическом пространстве, на которого не воздействует сила тяготения.
Бог его знает, сколько времени я уже провел вот так, находясь в состоянии блаженной полудремы…
Я открыл глаза, ибо мою негу прервал сигнал вызова, раздавшийся от видеофона.
Неторопливо протянув руку и взяв гаджет, бросил взгляд на дисплей. Кому и что от меня может сейчас потребоваться? Номера абонента нет в моих контактах, что означает…
Вынув из воды левую руку, я поглядел на пальцы и не обнаружил ни малейшего намека на тремор, как не ощутил и тревожности внутри себе, хотя сомневаюсь, что звонят мне сейчас для того, чтобы чего-нибудь всучить или попытаться как-нибудь нагреть на деньги.
– Ал-ло. – растягивая буквы, произнес я, приняв вызов.
– Это…ты? – через некоторое время из трубки раздался мужской голос, который весьма проблематично перепутать с каким-либо другим из-за специфического звучания.
Александр Блумфельдт…
Конечно же, мой бывший потенциальный любовничек не мог просто взять и исчезнуть из моей жизни, хотя бы уже потому, что этот мир «с миром» никого не отпускает. Миру требуется драматическая развязка, и в какой-то очередной «реперной точке» обеих наших судеб она обязательно произойдет. Весь вопрос лишь в том, для кого из нас развязка эта станет фатальной.
…и вряд ли он позвонил мне для того, чтобы спросить: «как дела, Кайа?» (впрочем, по имени обращаться ко мне он передумал, похоже, и поэтому первая его фраза вышла столь корявой). После разрыва помолвки, общих тем, кроме одной–единственной, у нас не осталось, а значит, память к нему в какой-то степени вернулась.
– Это я, да. – ответил ему голосом, лишенным каких-либо интонаций, словно бы речевой информатор.
– Кайа? – нотки его голоса изменились, видимо, он представлял начало разговора несколько иначе, но все же назвал по имени.
– Да. – согласился я.
– Значит, слухи не врали. Ты, и правда, нашлась живой… – констатировал вслух он и было сложно понять, рад он этому факту, либо же наоборот.
– А вы кто? – поинтересовался я. – С кем я говорю?
На той стороне на некоторое время воцарилось молчание.
– Ты…ты не узнала меня? – наконец спросил он.
– Номер не из моих «контактов», а ваш голос не кажется мне знакомым. – напомнил я.
Вновь установилась тишина, ибо об особенностях его голоса осведомлен не только я.
– Я… – начал было он, но затем осекся, после чего продолжил. – Меня зовут Александром. Александром Генриховичем Блумфельдтом. Не может же такого быть, чтобы ты меня забыла…
Взяв театральную паузу, вытащил из воды ногу и, наблюдая за тем, как скользят по гладкой, словно шелк, коже капли многократно очищенной воды, произнес:
– Вообще-то, очень даже стараюсь забыть, а что?
– Слушай, я позвонил тебе не за тем, чтобы ссориться… – примирительным тоном произнес он.
Ну, конечно же, нет, Сашок. Ты желаешь знать, где заныкан архивчик. Вернее, два архивчика: большой и маленький.
– Не за тем, чтобы ссориться?! – перебил его я. – Хотите знать, что мне теперь чаще всего снится?! Практически каждую ночь, засыпая, я заново проживаю весь тот ужас, что вы сотворили со мной тем вечером! И в отличие от вас я ничего не забыла! Не забыла то, как просила вас не бить меня, после чего умоляла не делать этого, а уже затем прекратить делать это! И что самое подлое, после всего произошедшего тем вечером, вы таки набрались наглости разорвать нашу помолвку! Я вас ненавижу, Александр Генрихович Блумфельдт! Ненавижу и презираю! Какого черта вы мне сейчас названиваете?! Поиздеваться вздумали или же выяснить, не свела ли я еще счеты с жизнью?! Даже не надейтесь…!