И тут Баас даже мысленно не сумел задать себе вопрос, само существование которого заставило его моментально вспотеть: «А вернусь ли я домой?»
Он сжал виски ладонями и постарался отвлечься.
— Да, судно в полном порядке. Никаких повреждений нет, — вещал в это время в телефонную трубку подобострастно изогнувшийся капитан.
Негры-автоматчики изображали решительность, наставив на него дула своих «калашниковых». Главарь, скрестив руки на груди, мрачно вслушивался в каждое слово.
— Нет, груз не поврежден, — убеждал неведомого собеседника Нема.
Баас посмотрел в окно и увидел, как негры потрошат контейнера, выискивая в них нечто им необходимое. Под бортом копошились, похожие на пироги маленькие лодчонки, на которые и сгружалось все добро. Несколько человек дралось на крыше верхних контейнеров. Вооруженные огнестрельным оружием люди стояли по бортам, те же, что выясняли между собой отношения, были, если так можно сказать, безоружными: они тыкали друг в друга ржавыми ножами угрожающих размеров.
— Да-да, — ласково стелился капитан. — Весь экипаж жив и здоров. Раненных и больных нет. Питание вполне приемлемое.
Питер подумал о раненном в ягодицу кадете, о желто-черном от синяков втором механике и вздохнул. Может быть, так говорить требовал главарь этих бандитов, а может быть это была уже инициатива самого Немы. Этот сволочной свод правил и наставлений АйЭсПиЭс расписывал поведение в подобных ситуациях. Получение повреждений и травм — это следствие невыполнения каких-нибудь норм. Стало быть, нарушение закона. Значит, сам виноват. Кукиш тебе, а не страховка.
Один черный ловкач на контейнере виртуозно ткнул своего оппонента ножом куда-то в область кадыка. Острие клинка вышло у менее удачливого бойца со стороны спины. Но победитель несколько замешкался, пытаясь вытащить увязшее в теле оружие, одновременно уворачиваясь от фонтана крови, брызнувшего из перебитой артерии. Тут уж и ему дал по шее подобием мачете случившийся рядом оборванец, вроде бы и не принимавший участие в драке. Оказалось, очень профессионально полоснул: голова у несчастного охотно отвалилась и укатилась с контейнеров вниз, на палубу и там заткнула собой, как пробка, один из шпигатов. Кто-то из охранников в возбуждении пальнул из своего карамультука в воздух. Звук выстрела был такой, как будто стрельнули из пушки. Да что там пушки — гаубицы.
Нема, уронив телефон на палубу, присел на полусогнутых ногах и вцепился в свои штаны. Главарь указал своему подручному на дверь наружу и поднял трубку. Пока его помощник визгливо каркал что-то вниз, потрясая для убедительности автоматом, он объяснил в телефон, что поблизости просто сильно хлопнули дверью, так что все в порядке. Потом передал трубку обратно капитану.
Баас нисколько не удивился увиденному: лежат себе спокойно два мертвеца, один, к тому же, без головы. Ему было просто трудно осознать, что это все происходит на самом деле. Были люди несколько минут назад полны жизненных сил, а теперь уже лежат мертвее некуда. Да, такое порой случается. Но, чтобы на твоих глазах! Нет, это все неправда. Это всего лишь болезнь, о которой предупреждали еще на курсах начинающих алкоголиков. Энурез, педикулез и белая горячка.
Капитан в это время прикрыл микрофон телефона ладошкой и вопросительно уставился на главаря.
— Они просят, чтобы еще кто-нибудь из членов экипажа поговорил с ними.
— Ну так пусть старший механик разговаривает, — кивнул вожак, и Нема на полусогнутых подошел к Баасу.
— Пожалуйста, не говори лишнего, — прошептал он и отдал трубку.
Питер старательно прокашлялся и только потом прижал телефон к уху.
— Але! — сказал он по-голландски.
Голос, в котором он предположительно узнал главу по всяким чрезвычайным ситуациям компании, невозмутимо спросил на английском:
— Позвольте узнать, с кем я говорю?
Во дает, старина Хартвельд, будто в экипаже еще кто-нибудь может говорить по-голландски? Недостаточно ему слова на родном языке.
— Але, — снова повторил дед, уже по-английски.
— Кто это?
— Это я, старший механик Питер Баас, — начал, было, он на родном наречии, но капитан при этом страдальчески закатил глаза, а главарь бандитов одними губами произнес: «На английском!»
— Привет, Питер! — ответил Хартвельд. — Мне представляться, надеюсь, не требуется.
— Нет.
— Отлично! Как твои дела?
Баас скривился, как от зубной боли, но проговорил:
— Хорошо! А как ты?
Но тот проигнорировал вопрос, поинтересовавшись:
— Ты подтверждаешь все то, что говорил только что мастер Номенсен?
Дед хотел, было, поинтересоваться, о чем же таком наплел капитан, но передумал. Посмотрел в окно, проводив взглядом перегружаемые на пироги тела, и ответил:
— Я не хочу ни о чем таком говорить. Просто вытащите нас отсюда поскорее. Пожалуйста.
Затем протянул трубку обратно капитану и уставился себе под ноги.
Но телефоном завладел главарь и тоном, не терпящим возражения, заговорил:
— Надеюсь, мне не стоит говорить обо всей серьезности наших намерений. Итак, наши условия вам известны. Даю вам время до завтра. Завтра совместно с вашим капитаном мы снова будем связываться с вами. Постарайтесь подойти к делу конструктивно. Чем быстрее вы решите вопрос с деньгами, тем быстрее судно получит свободную практику и возможность отработать потраченные деньги.
Нажал на клавишу отбоя и кивнул автоматчикам. Те оскалились и снова схватились за свои автоматы.
— Господин переговорщик! — внезапно заговорил капитан. — Позвольте нам со старшим механиком не идти ко всей команде. Мы уже достаточно пожилые люди. Вреда вам никакого не принесем. Пожелаете — заприте нас в каютах.
— Я вернусь к экипажу, — сказал Баас и без приглашения пошел к двери.
— Старый пьяница, — бросил ему в спину Нема. — А мне разрешите остаться в какой-нибудь каюте.
Главарь коротко усмехнулся и милостиво смежил веки: пусть капитан будет где-нибудь поблизости.
5
Старпом и второй механик переглянулись, все-таки любопытно было узнать, до чего же договорились отцы-командиры с оккупационными властями. Но Баас угрюмо молчал, а душа-капитан из-за двери так и не появился. В воздухе повис призрачный вопросительный знак, плавно передвигающийся от одной группы людей (филиппинцев-урок) до другой (русскоязычной двойки офицеров). Но никто не решался добавить к этому знаку свое предложение.
Застонал кадет. Нахождение в румпельном отделении столь длительный срок явно не способствовало его скорейшему выздоровлению.
Словно, решив, что ему наконец-то задали этот вопрос, Баас заговорил:
— Они только сейчас связались с Хартвельдом. Будут требовать выкуп. Пока никаких решений не принято. Завтра будут снова переговариваться. Еще никаких угроз не объявлено, так что никого убить не собираются. Подождем.
Все единодушно вздохнули. Точнее, выдохнули, потому как все долгое и утомительное выступление стармеха боялись дышать.
— А, — тонким голосом сказал кадет.
— А капитан остается поблизости от телефонного аппарата на случай внезапного контакта, — сразу откликнулся Баас.
Все разом пошевелились. Все стало понятно. Хоть теперь нелепая безвестность подошла к концу.
— Завтра мы погрузимся во мрак. Может быть, конечно, уже сегодня. Топливо в движки-то никто не подкачивает! — сказал Юра. — Неужели они не понимают, что электричество само по себе не возникает?
— Нет, эти не понимают, — вздохнул старпом. — Предел их мечтаний — автомат. Остальное возникнет само по себе.
Когда-то не так уж и давно довелось ему побывать с рабочими, так сказать, визитами в двух странах, расположенных на одном острове посреди Карибского моря. В Доминиканской республике черная братва улыбалась также широко, как и в соседствующей Гаити.
Доминиканцы охотно предлагали белым парням недорогое такси: хоть в магазины, хоть на пляжи, хоть в ночные клубы. Их улыбки подразумевали собой, что степень отдыха может колебаться лишь только от количества американских рублей. Чем больше долларов ты готов выложить — тем радушнее, веселее и изобретательнее делались таксисты. Они же и гиды по совместительству. Пашка за пять условных единиц народного американского банка всей Земли съездил на ночное купание (правда, можно было и пешком дойти до залитого приятным искусственным светом водоема, являющего собой истинную составляющую Карибского моря), выпил бокал пива с орешками и еще поговорил минут пятнадцать с домом.