— Здрасте и вам, — сказал Джон.
— Хрр — ответил негр, сделал очень удивленную физиономию и выпал за борт.
Его приятель решил, что пора завязывать здороваться с помощью ножей, и вытащил откуда-то из-под скамейки багор, но с более выпирающим острием.
Стармех очень поразился, но виду не подал: он тоже схватился за первое попавшееся под руку — за весло. Они немного помахались этими палками друг у друга над головами, рыбак наконец не справился с равновесием и вывалился в воду. Джон, широко размахнувшись, врезал ему, уже утопившему свой гарпун-багор, прямо по курчавой башке, только щепки по сторонам полетели. Не иначе, весла тоже делают в Китайской Народной республике. Негр же сразу потерялся из виду, наверно, ушел на дно и там затаился.
Конечно, было досадно, что никакой информацией не разжился, но хорошо, что отделался легким синяком на грудной клетке и ушибом мягких тканей ягодиц. Вообще-то подобные рыбаки не занимаются промыслом в одиночку, но в сгущающихся сумерках больше никаких плавсредств не наблюдалось. Джон осмотрел свой трофей.
Это была, скорее, пирога, а не лодка. Мотором здесь даже и не пахло. Средство передвижения — косой ободранный парус и ощерившиеся миллионами заноз весла, больше похожие по своей форме на дурацкие опахала. Собранные в неряшливый пучок сетки уже покоились по корме, а весь улов в корзине давно перестал трепыхаться. Понятно, почему парни задержались дольше всех на промысле: они были самыми нищими рыбаками, поэтому просто не успевали за другими.
Но, с другой стороны, раз есть люди, ловящие рыбу, значит, где-то должно быть селение, куда эта продукция поставляется. Бесполезно смотреть на зарево над берегом — в таких провинциях электричество, вроде бы, не предусмотрено. Значит, существует два вероятных пути, где коротают долгие ночи рыбаки: ближе к северу и почти что на юге, если верить компасу. Джон не стал гадать, ехать вдоль берега на север — путь в сторону дома. В любом случае, должны попасться хоть когда-нибудь какие-то селения.
Он подкрепился рыбьими спинками, сколько мог, затем перебросил себе в катер сомнительные весла, на всякий пожарный случай, раскачал из стороны в сторону пирогу, добившись, что она хватанула бортом воду. Потом подождал, когда она, начав погружаться, перевернется кверху дном. В хозяйстве его лодки просто должен был быть якорь. Это предположение оказалось истинным, и Джон крепко приложился одной из якорных лап по чуть выступающему над водой днищу. Пирога облегченно выпустила из себя весь воздух через получившуюся дыру и пошла камнем на дно.
— Удачной рыбалки, ребята, — сказал дед, завел моторы и направил свою посудину в сторону берега.
В темноте ездить было неудобно, всегда существовала возможность напороться на какой-нибудь отдельностоящий подводный камень. Но другого выхода, вроде бы, не существовало. Джон всматривался изо всех сил, боясь пропустить вход в бухту, залив или какой-нибудь фьорд. Только там, в защищенном от штормовых волн месте, могла располагаться рыбацкая флотилия. Однако полоса берега не радовала глаз разнообразием: только беспорядочно разбросанные камни. Может быть, конечно, встречались и песочные пляжи, но разглядеть их было невозможно.
Едва светящиеся стрелки наручных часов перевалили за полночь, как Джон заглушил моторы. Где-то за кромкой берега возвышалась отдельная скала, словно нарочно уроненная в этом месте каким-нибудь библейским великаном или кинг-конгом. Прохода в линии суши так и не было заметно, но почему-то казалось, раз такая гора торчит непосредственно у моря, то вода не могла не найти дорогу, чтобы заполнить все пустоты поблизости от этого камня. Не на бетонной же подушке утес этот покоился!
Джон взялся за смешное африканское весло и стал загребать поочередно с обоих бортов, будто на каноэ. С такой лопатой это получалось на диво ловко. Ожидая неминуемого удара о подводные камни, он выгребал на скалу. Наверно, это было достаточно безрассудно, потому что в полнейшей тьме можно было так напороться своим не самым маленьким катером, что потом замучишься вытаскивать.
Но глубина за бортом все не уменьшалась и не уменьшалась. Оглянувшись по сторонам, он заметил, что, по большому счету, лодка уже должна была ткнуться в берег, потому как и справа и слева где-то, если и не вдалеке, то уж, во всяком случае, и не вблизи, угадывалась чернотой суша. Значит, ему удалось найти ту укромную от случающихся в непогоду волн бухту, которую просто обязаны были использовать люди, даже если они и негры. Конечно, если обитала в этих краях хоть одна живая душа.
Вокруг гигантского камня было очень много пространства, с моря, да еще и ночью, очень трудно идентифицируемого. «Хоть на пароходе заезжай!» — подумал Джон и широко распахнул и без того предельно раскрытые глаза.
Слева от валуна виднелось судно, очертания которого были знакомы, как модельный ряд «Жигулей» былым советским автолюбителям. Если и не систершип «Кайена», то однотипный многоцелевой контейнеровоз. Никакими стояночными, ни тем более ходовыми огнями пароход расцвечен не был. Предположение, что его приобрели для своего флота сомалийцы или иные другие молодые независимые африканские государства упиралось в два вопроса: на какие такие тити-мити столь дорогая покупка, и на кой черт им это сдалось? В Африке к работе, как таковой, очень специфическое отношение. Поэтому вряд ли кто-то на черном континенте озаботится обзаводиться серьезным флотом — его же как-то обслуживать надо!
«Если есть судно, значит, есть экипаж!» — подумал Джон. — «А экипаж — это обязательно несколько человек своих, советских. Не на всех же судах сидят националистически настроенные молокососы!» Он понимал, раз уж пробрался сюда, то просто так уйти уже не получится. В крайнем случае, можно считать это попыткой раздобыть бензин.
Стармех повернул свой катер обратно и активнее заработал веслом. Если добавить к желанию сохранить тишину еще и приложение больших, нежели раньше, усилий, то испытание получилось, что надо! Он кое-как догреб до берега, стукнулся днищем о камни и выпрыгнул в воду. Хорошо, хоть моторы можно было легко задрать над самой водой. Двигаясь по пояс в полосе не очень ощутимого пока прибоя, оскальзываясь и проваливаясь между камнями, он затащил свою лодку подальше к берегу, бросил якорь для надежности и посуху начал двигаться к бухте. Конечно, надеяться, что после рассвета ее никто не обнаружит, не следовало, но все-таки очень хотелось.
Осторожно пробираясь по камням, ему, вдруг, почудилось движение на той стороне залива и даже неприятное чувство чужого взгляда. Джон затаился и до одури всматривался в противоположный берег, но ничего не увидел. Так, постоянно замирая и прислушиваясь, он добрел до места, где жесткими тросами крепилась какая-то плавающая бочка, скорее, даже, небольшой понтон с крюком. Вот за этот крюк как раз и цеплялись кормовые швартовы захваченного судна.
Пароход казался мертвым: ни звуков работающих генераторов, ни шелеста шагов по палубе или обрывков чужих разговоров слышно не было. Джон осторожно добрался до понтона и тут, вдруг, в очередной раз оглянувшись на противоположный берег, заметил еще одно судно. Точнее, даже океанскую яхту. Она тоже стояла, не освещаясь ничем. «Такая, наверно, у них в порту светомаскировка», — подумал дед и чертыхнулся про себя. — «Какой порт — логово бандитское!»
Можно было, конечно, плюнуть на все, повернуть обратно, завести моторы и ехать еще несколько часов, пока не обсохнет топливный бак. Но дальше-то что? Семи смертям не бывать, а одной не миновать. Ни одна черная морда не позаботится известить семью, что сгинул их кормилец, пал у берегов чужого континента. Поводов закончить свой бренный путь здесь более чем достаточно. Так какая же разница, каким образом? Все далекие северные предки предпочитали смертельный бой гибели от голода.