— Ничего. Так звали моего брата.
Тенли закусила губу и посмотрела на меня, сочувственным взглядом. Она, должно быть, знала, что мой брат был в шахте в тот день.
— Да, я помню это, — она улыбнулась. — Может быть, твоя мама читала эту книгу, и ей понравилось имя.
Я покачал головой.
— Моя мама не... не умеет читать.
— Ой, — она взглянула на меня, а затем помолчала. — Я знаю, что это случилось много лет назад, но... — она коснулась моей руки, и я слегка дернулся. Она отдернула руку. — Я очень сожалею о твоей потере, Кайленд.
— Спасибо, я это ценю, — сказал я, прочистив горло.
Мы шли в неловком молчании несколько минут, проходя мимо моего темного дома.
— Так что насчет этого Сайласа Марнера?
— Хм... ну, он жил в трущобах в Англии, и его лучший друг ложно обвинил его в краже, он был осужден, а девушка, с которой он был помолвлен, оставила его и вышла замуж за его лучшего друга.
— Иисус, звучит как настоящая сказка. Я рад, что ты нашла способ избежать суровости Деннвилла.
Легкий смех Тенли заставил мое сердце прыгать в груди, и я посмотрел на нее. Каким-то образом смех этой девушки наполнил меня какой-то гордостью. Это было плохо. Очень, очень плохо.
Мы подошли к трейлеру Тенли, и она остановилась, прислонившись к дереву рядом с дорогой.
— Ну, затем он покидает город и поселяется в маленькой деревушке недалеко от Райвлоу. Он вроде как отшельник, чувствуя, что спрятан, даже от Бога.
Я бессознательно наклонился, чтобы не пропустить ни слова. Она наклонила голову, глядя вдаль. Затем оглянулась на меня, и ее глаза расширились.
— Но одна зимняя ночь меняет всю его жизнь, когда...
— Тенли! — позвал кто-то выглядывая из трейлера, женщина с длинными коричневыми волосами того же цвета, что и у Тенли. — Там холодно, заходи.
— Ладно, мама, — отозвалась Тенли, прежде чем оглянуться на меня, с озабоченным выражением на лице.
Не помню, чтобы я часто видел маму Тенли. Она должно быть редко покидала трейлер.
— Я должна идти. Увидимся, Кайленд, — и с этими словами она повернулась и оставила меня стоять там, где я стоял.
Она забежала домой так быстро, что ее внезапное отсутствие потрясло меня и заставило чувствовать себя как-то потерянно. Я стоял, уставившись на ее трейлер несколько мгновений, прежде чем повернулся и направился домой, подгоняемый холодным ветром.
Глава 4
Худшая вещь о том, чтобы быть уволенной из магазина Расти, кроме очевидных проблем с потерянным доходом, унижением и возможным голодом, заключалась в том, что это было единственное место в Деннвилле, где можно было купить продукты. Обычно я преодолевала шесть миль пешком до Эвансли только из принципа, но сегодня дождь лил, как из ведра, и я просто не была к этому готова. Поэтому я спрятала свою гордость и вошла в магазин. Расти был мудаком, но он не собирался отказываться от моих денег. К счастью, его сестра Дасти стояла у стойки. Да, сестру Расти звали Дасти — генофонд в этой семье был явно чем-то особенным. Дасти увлеченно читала журнал, и даже не подняла глаза, когда я вошла. Я вздохнула с облегчением. Затем двинулась через магазин, бросая нужные вещи в мою корзину. В магазине не было выбора ни фруктов, ни овощей, ни свежих, ни даже большого выбора консервированных. У нас с Марло был небольшой огород, расположенный на дальней стороне нашего двора. Мы выращивали помидоры, зеленую фасоль, арбузы, картофель, и в летнее время в течение нескольких недель мы ели исключительно наш урожай. У большинства людей, живущих на горе, был, по крайней мере, небольшой сад, и иногда мы обменивали один выращиваемый продукт на другой. Это был хороший способ сэкономить деньги... и хороший способ избежать цинги, которую вы, скорее всего, получите, если будите есть еду исключительно от Расти.
В зимние месяцы обычно я ходила по снегу в Эвансли, по крайней мере, раз в неделю, чтобы запастись консервированными фруктами и овощами. Когда мы обогревали наш трейлер, мы не могли позволить себе свежие, поэтому в течение трех или четырех месяцев мы питались консервами. А потом, когда наступала весна, мы с Марло наблюдали за землей с чем-то близким к ликованию, когда выбивались первые побеги.
Вы должны были ценить маленькие вещи в жизни, когда большие дела заставляли вас забиться в угол и вынуждали сдаться.
— Эй, Дасти, — поприветствовала я, когда была готова расплатиться.
Она не узнала меня, все еще не смотря вверх, слепо хватая мои вещи, и набирая цену на кассе.
— Ну как жизнь? — спросила я, прислонившись бедрами к стойке.
Дасти наконец посмотрела на меня, на ее без эмоциональном лице было пустое выражение.
— Жизнь — отстой, — ответила она.
Я кивнула на журнал в её руке.
— Не для семейства Кардашьян.
Она прищурилась, лопнув жвачку во рту, прежде чем быстро взглянуть на журнал, а затем снова на меня.
— Хлоя и Кортни захватывают Хэмптон, — предложила она.
Я медленно кивнула, пробегая языком по передним зубам.
— Наверное, это здорово.
— Да, — сказала она. — Наверное.
Она ухмыльнулась, показывая мне полный рот гнилых зубов, обычно называемых в этих краях как «Рот Маунтин Дью». Затем, как бы доказывая мою правоту, она взяла наполовину пустую бутылку «Маутин Дью» и сделала большой глоток. Я изо всех сил старалась не вздрогнуть. Когда она закончила пробивать мои покупки, я заплатила, взяла пакеты, и, попрощавшись, пошла к двери. Пока я шла, Дасти окликнула меня по имени, я обернулась, вопросительно посмотрев на нее.
— Расти — мерзкий ублюдок, — сказала она.
Я прищурилась и наклонила голову.
— Да, — согласилась я. — Он на самом деле такой.
Она подарила мне еще одну коричнево-желтую улыбку, вытянула руку, подняла большой палец вверх, а затем поднесла журнал обратно к своему лицу. Я вышла из магазина.
Я возвращалась домой, потерявшись в своем собственном мире, пытаясь решить, что буду делать сегодня. Марло работала, а затем у нее были планы с каким-то парнем, с которым она познакомилась в баре у Эла. Мне очень хотелось, чтобы она не имела ничего общего с парнями, которых там встречала, большинство из них были далеки от достойных. Я думала, что у нас с Марло есть веские причины не доверять мужчинам. Но пока я зареклась от них, Марло решила, что встречаться с большим количеством парней, на которых ей было плевать, означает, что именно она контролирует ситуацию.
Однажды Марло открыла свое сердце, и все пошло не так хорошо.
Несколько лет назад она познакомилась с Дональдом, молодым, красивым администратором, приехавшим в город, на какую-то большую корпоративную встречу на шахте. Он приходил к Элу каждую ночь в течение недели, чтобы просто сидеть в секции моей сестры и наблюдать за ее работой. Разговаривал о жизни и судьбе, которая свела их вместе. Как будто он был ее очаровательным принцем, который пришел, чтобы спасти ее от тоскливого существования. Как будто какого-нибудь принца когда-либо называли Дональдом — это должно было стать ее первой подсказкой.
Он поцеловал её рядом с его блестящим красным BMW, и дал ей всевозможные обещания о том, чтобы вытащить в свою квартиру в Чикаго. Через три минуты после того, как она отдала ему свою девственность, он отвез ее к подножью нашей горы и выбросил на обочину дороги. Когда она спросила его, по поводу квартиры в Чикаго, он засмеялся и сказал, что никогда не привезет домой уродливую деревенщину. А затем укатил, разбрызгивая грязь на её новый белый свитер, тот, ради покупки которого мы прошли шесть миль в Эвансли в «Уол-Март», тот, который, как мне кажется, заставлял ее чувствовать себя красивой. По крайней мере, до тех пор. После этого Марло никогда не чувствовала себя красивой, и она начала смеяться прикрывая рот рукой, чтобы скрыть свои зубы. По правде говоря, это было немного глупо, но не настолько уродливо, как звезды, демонстрирующие свои надутые губы, а так, что это было мило и нежно. В этом вся Марло.