Пирогов растерялся. В заявлении Потапова значился и Федор Князькин.
- Ну, а насчет ямы с картошкой вы мне ничего не скажете?
Глуповатое, подвижное лицо хозяина вдруг напряглось и отобразило беспокойную работу мысли.
- Ямы?.. Да, кто-то сковырнул верх… Откуда узнали? Я никому не жаловался. Или их поймали уже?
- А вы говорите - не слышал. Много взяли? - перебил Пирогов.
- Поди с мешок. Не перемерял остаток.
- Почему же не сообщили мне?
- Э-э, - Князькин махнул рукой. - Ее ведь не узнаешь, не мечена.
- Это уже наша забота.
- Хорошо, я сделаю заявление.
- Надеюсь. Кстати, это не первая кража в Ыло.
- Да, так… Иногда шепоток доходит. А больше молчит народ. Боится.
- Кого?
- Ну как… Говорят, немцы в Оби пароходами объявились. До Новосибирска доехали, потом в лес ушли.
- Что за глупость. Кто такое говорит?
- Все потихоньку. Библию подняли, а там сказано: будто бы между Бией и Катунью война кончится. Сам не видал… Но как не верить. Сила-то солому ломит. До Волги Гитлер добрался. На Кавказ. Слухи ходят, как Москве конец, так и у нас большевикам крышка.
Вот оно в чем дело! Большевикам - крышка, Советам - крышка. А ты, голубок, председатель этого самого Совета. И ты не хочешь под крышку. Земля тянет тебя, а ты не хочешь. Ты лучше загодя отречешься от всего, что нацеплял на себя в мирное спокойное время. И откровенность твоя всего лишь расчет на свидетеля… А может быть, даже на наказание: смотрите, люди добрые, я жертва большевистского произвола. Ах, скот! Чем же ты лучше бандитов, прячущихся в горах? Да ты хуже их! Те хоть не лицемерят, прижались к своему берегу. А ты стоишь на стремнине и местечко в кустах выглядываешь.
Пирогов почувствовал физическое отвращение к Князькину, к его гладкой потной шее, вытянутым небритым щекам, седым завиткам в разрезе ворота рубахи.
- А еще слух идет, будто Турция и Япония…
- Хватит, - Корней Павлович встал. - Постыдились бы хоть. Завтра утром договорим. А сейчас дайте ключи от сельсовета… Или нет, проводите меня к Потапову.
- Как? Как же? Но ведь я думал… За что купил, за то продаю. Я могу заявление о картошке… Мать! Господи, ты где есть, мать? Товарищ Пирогов, не обижайте. Изба просторная. Вы гость… Есть кровать… сынова… Он на войне у нас… Как все нынче… И мы, как все… Ждем.
Он встал на пути. Корней Павлович молча обошел его. Уже в проходе на кухню оглянулся, смерил Князькина взглядом, точно запоминая.
- Так это враки? Правда? Что пароходами… Мать! Я ведь говорил.
Пирогов молча накинул полушубок, надвинул шапку на глаза. Сказал:
- Я подожду на крыльце.
- Ох, господи!..Сам-момент.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На третий день после Октябрьских праздников Пирогову позвонила директор школы Ситко.
- Мне нужно встретиться с вами по очень запутанному делу.
- Пожалуйста, - сказал Корней Павлович. Он только вернулся из исполкома, где лектор из области рассказывал о текущем моменте и о перспективах второго фронта. И теперь, листая стопку газет, пробегал глазами сводки и удивлялся способности лектора видеть содержание между строк, делать из неуловимых подробностей широкие обобщения. Так за лаконизмом официальных сообщений из Сталинграда, оказывается, надо видеть не только опасность и сложность обороняющихся, но и невозможность немцев склонить чашу весов на свою сторону, их бессилие в этом. Таким образом, получалось, что в Сталинграде фронт стабилизировался и уже не представляет исключения из других. Составители сводки будто бы даже утратили к нему интерес.
Вот так штука! Ничего подобного не приходило Пирогову в голову.
Аккуратно положив газеты на место, Корней Павлович вышел в дежурку, облокотился на широкий, как прилавок, деревянный барьер. Дежурная - белокурая, пушистая, как цыпленок, Оленька Игушева, которую все называли только ласкательно, поднялась со стула.
- Сиди.
- Да уж насиделась, товарищ лейтенант.
- Спокойно?
- Спокойно, Корней Павлович.
- А немцы в трехстах метрах от штаба армии, обороняющей Сталинград. А?
Дежурная не поняла хода его мыслей, ответила с веселым вызовом:
- Час на час не приходится. Перед обедом опять дед Никифор шумел. Грозился всех нас лозой посечь.
- Это за что же?
- Он же на прошлой неделе и месяц назад приходил жаловаться: кто-то почтовый ящик у него чистит. А там газеты. И вчера опять вытащили, Говорит, велел почтальону положить в ящик, потому как сам в исподнем в предбаннике был. Когда помылся, вышел к воротам - нет газет…