- А вот еще довольно забавные бумажки из сахаровского архива.
«Г-ну Скоробогатову.
Тулба. 13. 10. 21
На ваше письмо от 28. 09 сообщаю, что я согласен командировать к Вам сотню. По получении теплой одежды для людей. А вообще теперь обстановка изменилась так, что для военных целей сотня у нас не нужна… Разъезд есаула Подтихова, что стоит у Шаргоби, поступает в Ваше распоряжение. С людьми этого разъезда разыщите центросоюзовский скот, отберите силой и пригоните в Тулбу.
Генерал Бабич».
«Тов. Скоробогатов!
Ликвидация отрядов Бабича приходит к концу. Осталось закончить ваше дело. К вам выехали два эскадрона кавалерии. Смело можно ликвидировать сотню Новожилова, а затем и отр. Ше-летова.
Краском Хромов».
«Генералу Шелетову.
Боевые части сосредоточились на Т.-Н. Красные окружены Смоляниновым и будут вскоре ликвидированы. Скоробогатову поручено сообщить Вам об этой победе.
Генерал Бабич».
«Справка
С апреля м-ца по декабрь 1921 года батальон Вишарского стрелкового полка занимал линию у монгольской границы….Житель села Укоп Скоробогатов оказывал полное содействие подразделениям батальона в борьбе с бандитизмом. В частности с бандами Смолянинова, Лыкова и другими ставил меня в известность о их передвижениях. Около половины разведданных батальона я получал от Скоробогатова. Когда ж Тарарыка вышел из заграницы, чтобы поднять «восстание в волости», Скоробогатов, спросив оружие, лично поехал с отрядом для борьбы с бандитизмом».
Комбат-два.
- Выходит, Скоробогатов и Сахаров…
- Это еще предстоит доказать. Или выяснить при встрече. Бумаги Скоробогатова могли попасть к Сахарову каким-то путем случайно или были похищены. Но сам факт знакомства Сахарова с оборотистым малым заслуживает внимания… А в общем, чем черт не шутит. Обрати внимание на прием: и нашим, и вашим. Помнишь, я рассказывал, как он а грудь себя бил: «Германские шпионы…» Один почерк со Скоробогатовым. И похоже, одна цель - заручиться справкой: во время войны проявлял бдительность.
- Рисковый мужик, - сказал Козазаев. - Его же здесь многие знают. Уже одно то, что он сменил фамилию, могло насторожить кого-то из знакомых.
- Ни в Тюнгуре, ни в Усть-Кане Сахаров и Скоробогатов никогда не жили. Оттуда знакомых ждать не приходилось. В Анкудае Сахаров известен как красный партизан. Справка начштаба на имя Скоробогатова служила прикрытием на случай, если это имя пойдет по делу кайгородцев, а сам Сахаров будет опознан как Скоробогатов. Выполняя задание красных, он мог ходить с депутацией «крестьян» в Монголию, встречаться с Чекураковым… А весь маскарад с фамилией опять же для того, чтобы белые якобы не узнали в нем партизана Сахарова.
- Дальний прицел получается. И все-таки остаться здесь жить, значит рисковать головой.
- На то у него были свои причины, нам не известные пока. Есть подозрение, что близ Анкудая у него спрятаны какие-то ценности… Из этих бумаг, - Пирогов положил растопыренную пятерню на документы, - из этих бумаг известно, что Кайгородов, бежав в Монголию в двадцатом году, рассчитывал на серебро Центросоюза, спрятанное в Бекон-Мурене белобандитом Сатуниным. Однако тайник оказался пуст. В двадцать втором в Пуехте или… - Корней Павлович перевернул верхнюю страничку, потянулся ко второй, но читать не стал, вспомнив так. - Нет, прямо здесь, в Анкудае неожиданно вспыхнул сарай с паклей. Сгорело почти все - сухая пакля, как порох. Но в грудах пепла и залитых остатках оказались два обгоревших до неузнаваемости трупа и две оплавившиеся бутылки. А кружек оказалось три… Погибшие были пришлыми и, похоже, издалека, потому страсти быстро улеглись. Выяснить что-нибудь подробнее тогда не удалось… Если связать факт исчезновения ценностей с пожаром…
- Погоди, - перебил Козазаев, - Сахаров рисковал, живя здесь, оберегал краденные ценности. Так, может, у него и оружие поблизости припрятано? Выделил же он Кайгородову две винтовки? А сколько их было всего? В то время этого добра больше, чем грибов, валялось.
- Правильно. Иначе зачем хранить патроны. И, конечно, почувствовав большую опасность, Сахаров даст бой. Ведь стрелял он в тебя, лишь догадываясь о цели прихода.
Пирогов снова прикинул вес бумаг. Павлу показалось, что на этот раз они сильно потяжелели.
- Какой вывод, командир?
- О выводах рано говорить. Но у меня ощущение, что банда имеет белый цвет.
- Это как же? - не понял Козазаев.
Корней Павлович медлил, обдумывая, - говорить или не говорить. Те, кого месяц, неделю назад, еще вчера и сегодня утром по дороге в отдел Пирогов брезгливо именовал дезертирами, кто представлялся ему бесконтурной студенистой кучкой омаразмевших со страху бесхарактерных мужиков, вдруг прорисовались в стройную шеренгу людей, знающих, чего они хотят.