— Вы у нас высокий гость.
— Напоминаю, я сам пришел.
— Потому я и называю вас гостем.
На обратном пути они не перекинулись ни словом. Уже из-за порога брюсовской «кельи» Федор попросил:
— Не надо меня всей деревне показывать. Увезите в область. У вас ведь нет военного трибунала. А вина моя не нуждается в доказательстве.
— Куда вы торопитесь?
— Я же сказал, мне перед собой позору не обраться.
— А может, тайну бородача хотите быльем покрыть?
— Слушай, лейтенант… Я — трус, дезертир. Но… Зачем же ты так… Человек накормил меня. Последнее отдал по душевной простоте своей. А ты предлагаешь выдать его.
— Благородство взыграло. «Последнее отдал». А где он взял ото последнее? Хлеб!.. Не на той ли машине, что стоит у дороги? Не угощал ли он вас мясом вашей собственной коровы?
— Он стар для таких подвигов.
— Однако он доковылял до Элек-Елани. И допустил укрывательство дезертира… Он нагнал на вас страху, а вы говорите — стар.
Повесил замок, проверил, — надежно ли? — пошел составлять рапортичку. Когда без минуты восемь к нему заглянула Ирина Петровна, текст был готов и дожидался ее. Потом Пирогов обошел отдел, заглянул в ленкомнату, толкнулся в запертую дверь угро. Вернулся к дежурной.
— Сколько же штыков у нас осталось?
Перед ним стояла Каулина и пришедшая сменить ее Ветрова. Та самая Ветрова, которая вчера днем выполняла обязанности оперативной дежурной, посыльной, допоздна принимала от руководителей учреждений запертые замки и пломбы, убеждалась в их надежности, исправности. Сегодня ей предстояло сесть за барьер до завтрашнего утра, выполнять десятки маленьких обязательных дел.
«Трудно им», — подумал Пирогов жалостливо. У Ветровой было малокровное утомленное лицо, и вся она была квелая, будто подвяленная. «Еще эти… женские штучки. Хотя бы сами регулировали очередность. Ткачук или Пестова. Лучше Ткачук.»
У входа в сером дождевике и платочке застигнуто переступала с ноги на ногу Астанина. Она появилась после восьми и испуганно ожидала выговора или, как говорила она, нагоняя. Уварова прямиком из дома ушла на пилораму.
Вот и все ударные силы! Все боевые штыки!
— Каулина, как сменитесь, останетесь за старшего. И за среднего и за младшего. В трех лицах, — сказал Пирогов. — Разрешаю отдохнуть в любом кабинете, но требую неотлучно находиться в отделе. Должны наконец подать голос Ткачук и Пестова. Это — раз. И два: ровно в девять разбудите Брюсова и вызовите его сюда. Он у меня дома.
Подумал, не забыл ли чего. Прошелся по комнате. Остановился перед машинкой.
— Одну минуточку, — сказала Ирина Петровна, закладывая под валик очередной лист бумаги и выравнивая верхний срез. — Читайте пока первый экземпляр.
Он пробежал глазами текст. Отмстил складные слова: вор — шофер, малявкой — явкой. Удивился легкости, с какой оказались они в официальной бумаге. Гмыкнул иронично: поэ-зия. Дождался, когда второй лист ляжет перед ним, поставил подпись и там и там.
— Ирина Петровна, — сказал нетвердо. — У вас дома есть картошка?
Она ответила быстро, будто последние дни они часто репетировали эту сцену.
— Есть, товарищ лейтенант.
— Одолжите нам… С Брюсовым… Штук по пять.
Глава двадцать девятая
Непчинов и Паутов начинали рабочий день со встречи. Паутов заходил к Непчинову, ему это было по пути в райисполком, и несколько минут они обменивались информацией, координировали свои планы на день, обговаривали действия. Они умели ладить, честно выходить из нередких затруднений. И при этом личные отношения их не были тесны и, пожалуй, откровенны, о чем можно судить по поведению их окружения, которое открыто тяготело к одной из сторон, не принимая другую. Пирогов старался быть между ними. Собственно, он поставлен был так своим особым положением и строго соблюдал свое место. Но где-то в глубине души он держал, точно наготове, предпочтение Непчинову, более открытому, прямолинейному, хотя и резковатому в суждениях. Паутов отпугивал его ряженьем «под мужика», которое не очень соответствовало положению предрика, хочешь не хочешь, наводило на размышление: каков же ты на самом деле…
Поэтому каждое утро, используя встречу Непчинова и Паутова, заглядывал Корней Павлович в райком, разговаривал и с тем, и с другим, предваряя специальные явки и вызовы в райисполком.
Вручив Непчинову и Паутову рапортички, Пирогов на словах подробней рассказал о событиях минувшего дня.
— Завариваешь ты кашу с этим шофером, — сказал Паутов. — Зачем он тебе нужен? Чтобы испортить статистику мокрым делом?