Следов не было.
Держась вершины, Корней Павлович прошел с полкилометра. Дальше отрог круто набирал высоту, и карабкаться на него в темноте не имело смысла. Пихтач впереди мелькал и редел, а снег становился прочнее, глубже. Не имело смысла искать встречи именно здесь: банда не заинтересована оставлять следы.
Пирогов повернул назад. До утра оставалось совсем мало времени, а усталость все тяжелила тело.
«И все же, кто стрелял ночью? Зачем?»
…В девять утра он прямо из дома зашел к председателю райисполкома еще раз обсудить обстановку, прикинуть наличие сил, заодно решить с Якитовой. Председателя не оказалось на месте. Как сказала секретарь, он пошел в райком. Пирогов позвонил в отдел. Дежурная, узнав его, затараторила испуганно и часто.
- Звонили из Пуехты. Ночью кто-то стрелял поблизости. Был слышен голос… Обещали еще звонить.
«Странно, - думал он. - До Пуехты пятнадцать километров… Неужели долетел сюда звук?»
Из райотдела Корней Павлович вызвал Пуехтинский сельсовет. Ответила секретарь.
- Два выстрела… Да… вроде, голос… Туда пошли комсомольцы. И председатель тоже…
- Кто слышал голос?
- Ребята шли с заимки… Да, четверо их… Говорят, и крик, вроде. И выстрел сразу… И еще потом.
- Почему тотчас не позвонили?
- Ребята сплоховали. Перепугались, видно. Только утром прибежали в сельсовет.
- Кто из ваших деревенских в отъезде был вчера? Кто в тех местах мог быть?
- Выясним, Корней Павлович… - виновато заверила секретарь.
- Выясните сейчас же. Я еду к вам. Через час буду.
Невысокая лохматая выносливая лошадка легко протрусила пятнадцать километров. Только в пахах взмокла, закрутилась кольцами шерсть.
Пирогов набросил повод на коновязь, широко распахнул дверь в сельсовет. В приемной комнате сидела немолодая женщина, рассматривала какой-то длинный список. Увидев Пирогова, она поднялась.
- Какие новости? - вместо приветствия спросил Корней Павлович, протягивая руку.
- Пока не вернулись.
- В какой стороне они?
- Да вон, - женщина, согнувшись, выглянула в окно, показала пальцем в гору. - Тем распадком и пошли… Мимо горелого кедра.
Сидеть и ждать не имело смысла.
- Попробую встретить их.
Он проехал километра два. Дно долины было неровным, каменистым и почти чистым от снега. Дважды Пирогов видел свежие следы, направленные в сторону от деревни, видимо, оставленные поисковиками.
«Черт возьми, на таком расстоянии едва ли можно расслышать человеческий голос… Но и не мог же он почудиться сразу четверым…»
Еще через километр он снова увидел следы. Много следов. Они вели в гору, разбросанные широко: здесь поисковики перестроились в шеренгу.
«Их тоже обеспокоило расстояние, и они решили осмотреть гору», - подумал Пирогов.
Выше, сколько было видно, следы рассыпались реже. Некоторые тянулись в сторону деревни. Корней Павлович поворотил коня, поехал медленно, всматриваясь в полуголый склон.
Следы терялись вдали. Велика гора - день ходить не переходить. «А если они спустятся против села?»
Он терялся в предположениях; то давал коню шпоры, то сдерживал его и совсем неожиданно из-за склона увидел черный ствол сожженного молнией кедра. За ним метрах в трехстах стоял крайний домик с плоской земляной кровлей.
«Как же ты собираешься логово искать?» - с горечью и неприязнью к себе подумал Пирогов.
Он объехал склон со стороны деревни, никого не увидел и вернулся в сельсовет. «Ну что ж, в решении Кочурова был холодный расчет: искать человека в горах сложнее, чем иголку в стогу сена… И если бы он не обнаружил себя, его никто не хватился бы сто лет».
Пирогов позвонил в отдел. Дежурная тревожным голосом сообщила, что все в порядке.
- А что происходит с вами?
- Как - со мной?
- Вас знобит. Вы больны?
- Н-нет. Все в порядке.
- Организуйте наблюдение за склоном хребта. Привлеките Козазаева и всех свободных. Немедленно.
- Ясно, Корней Павлович.
Он крутнул ручку индуктора, дал отбой.
- Схожу к председателю артели, к парторгу, - Пирогов виновато посмотрел на притихшую секретаршу. - Если что - вызовите.
Уже на крыльце он еще раз оглядел гору и вдруг заметил на кромке западного склона движение. Крохотные фигурки спускались, держась толпой. Пирогов отвязал коня, вскочил в седло.
Да, это были поисковики из местного отряда самообороны, созданного в первый месяц войны. В него входили пожилые люди непризывного возраста и молодежь, чьи года приближались к солдатским. Впереди группы, прижимая руку к груди, осторожно шел Смердин.
Увидев Пирогова, группа остановилась, опустила на землю длинный тяжелый предмет, завернутый в тряпье.
Корней Павлович соскочил с седла, зашагал по склону навстречу.
- Вот какой компот, - сказал Смердин. - Он и кричал, - оглянулся, кивнул на кучу тряпья. - Застрелили.
В легком не по сезону тряпье лежало закостеневшее тело мужчины лет сорока с небольшим, костлявого, с тонкой кадычной шеей, бледным зеленоватым лицом, искаженным ужасом и болью.
- Похоже, свои суд учинили, - высказал предположение Смердин.
- На кого-нибудь из местных похож? - спросил Пирогов.
- Не-ет. Чужой… По морде читаю, из-под земли выпрыгнул.
Пирогов склонился над трупом. Увидел большое желтое пятно против сердца. Второе - на животе…
Совсем не к месту представились сухие спокойные глаза вчерашнего нарочного. «Твоя клиентура из этой категории… Если не хлеще».
- Не знаю, как сообразили на горе поискать, - объяснил Смердин.
- Потому его и услышали ребята, что на горе кричал… И до меня звук выстрела долетел.
- До тебя? - удивился председатель.
- Представь себе. Я еще голову ломал, зачем ночью патроны жгут?
Он начал спускаться. Смердин сделал знак ребятам. Те осторожно приподняли за тряпье тело, поволокли вниз.
- Слушай, как думаешь, что случилось нынче ночью? - спросил Пирогов, ступая рядом с председателем сельсовета.
Тот пожал плечами:
- Разошлись во взглядах.
- Вот именно… Этот мужик шел к нам. Нес повинную голову.
- Далеко они его отпустили, однако.
- Это придется прояснить на следствии. Думаю, что он сообщил о своем решении в пути, идя, якобы, в очередной набег. Тут его и хлопнули, чтобы не выдал остальных.
- Звери.
- Теперь остались только звери, - мрачно уточнил Корней Павлович.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Около полудня зашел Козазаев.
- Не помешаю?
- Заходи. Я даже рад. Сижу, понимаешь, дел - куча, а уйти нельзя. Да и желания нет.
- У меня такое весной бывало. Везде успеть надо, а спать как из ружья хочется. Спал бы - не просыпался.
- В твои-то годы?
- А я, лейтенант, всю жизнь хронически не досыпаю. Всю жизнь тороплюсь.
Достал из кармана кисет, бумажку оторвал, согнул, сунул между пальцами больной руки. Проследил, какое впечатление произвел на Пирогова.
- Ого! - удивился Корней Павлович. - Облегчил повязку. На поправку пошло?
- Пошло! - Павел шевельнул пальцами. Бумажка пришла в движение. - Еще недельку помну, а там и…
- Думаешь, пора?
- Пора. Скоро дела на фронте начнутся - ого-го! На это у меня нюх собачий. Как же без меня?
- А может, попросить отсрочку у военкома? Поработаешь…
- Не-е. Будет, как решил. После войны жди. На место Варвары приду.
- Жаль. У меня через пару дней тоже фронт откроется. Требуются полковники.
- Решили брать?
- А сколько их обхаживать! Не мы их, они нам напакостить могут. Послал в управление план операции, а теперь сижу и жду телефонного звонка.