Он оторвал ключ от пояса, прыгнул к двери и отомкнул ее.
Туча иголок обрушилась на мозг Николаса, когда Мессулете, с удивительной быстротой восстановив силы, стал хлестать его своей психикой, пытаясь помешать ему покинуть клетку. Николас споткнулся, упал на одно колено и очутился почти на коленях Челесты. Она обхватила его за талию, и вместе они с трудом выбрались из клетки. Челеста в ужасе обернулась, но Мессулете все еще лежал на полу. «Николас убил его?» Она поспешно повела его прочь.
Вдруг Николас упал, уронив и Челесту. Она закричала. На ее ладонях была кровь от царапин, полученных при падении. Она чувствовала, что по ее нервам бил жар от ярких электрических разрядов, проходящих по цементному полу, — волны, стелющийся туман, имеющий форму и суть, смертельный ритм Мессулете, преследующего их.
С трудом Челеста сумела поставить Николаса на ноги и поволокла дальше. Она продолжала чувствовать, что нечто находится так близко от ее сознания, что опаляет его, как яркий язык пламени. Ужас охватил ее, но она продолжала пробираться через железобетонный улей фабрики роботов с вертящимися голубыми дугами молний, запахами горячего металла и расплавленного пластика. Присутствие в ее разуме чего-то постороннего все нарастало, наполняло свинцом руки и ноги, по мере того как они с трудом продвигались между рядами голов из нержавеющей стали, вставленных в еще неоконченные каркасы нечеловеческих плеч. Глаза с инфракрасными линзами смотрели, не моргая, как их тени падали на них и исчезали. Они продолжали идти в холодном каменном мешке, где машины создавали другие машины, где чудо творения, невероятное несколько десятилетий тому назад, происходило каждую минуту дня и ночи.
— Вниз! — Прозвучавший голос озадачил ее. — Опускайтесь вниз!
Николасу пришлось нанести быстрый удар по обратной стороне ее колен, чтобы она мгновенно опустилась. Она чувствовала его тело, распростертое над ней, и страшный жар, который прошел как сконцентрированный луч по ее ногам, там, где они оказались незакрытыми.
Послышался треск, как удар грома. Она застонала. Пол сотрясался. Николас подтянул ее и поставил на ноги. Она с удивлением разглядывала яйцевидное углубление в стене, как бы пробитое ударом гигантского кулака.
Николас провел ее за угол стены, и свет померк. Они были в коридоре, впереди были видны створки двери из нержавеющей стали. Разбежавшись, он ударил по ним изо всех сил плечом, и створки открылись.
Они очутились в широком служебном проходе. Не задумываясь, они побежали как можно быстрее вверх по наклонному коридору, миновали еще одни металлические двери и вышли на погрузочную платформу, где не было никого и ничего, кроме большого грузовика.
Николас открыл дверцу кабины грузовика, проскользнул за руль. Затем поискал ключи под ковриком под ногами и за козырьком от солнца. Не найдя их там, он использовал отвертку, которую подобрал на полу, чтобы вскрыть рулевую колонку.
Наблюдая, как он трудится над проводкой, Челеста почувствовала тошноту. Было жутко видеть лицо Мессулете, зная, что она связана с ним, поскольку под ним находится разум Николаса. Она думала, что лишится сознания, когда в первый раз увидела смотрящие на нее глаза того лица, которое она привыкла бояться больше всего.
— Николас!
Она толкнула его, и он охнул. Его лоб показался из-за рулевого колеса, а пальцы продолжали работу над проводами.
Челеста посмотрела вверх, дрожа. Где-то на окраине ее мозга все еще было это страшное ощущение, что какой-то зверь бесстыдно лезет в ее самые сокровенные мысли. Она чувствовала приближение жара, быстро поднимающегося к ним по служебному проходу. Она закричала без слов. Ее ужас спас ее от тошноты.
Машина заработала. Николас опустился на сиденье почти без сил.
— Челеста, вам придется вести машину.
— Но я никогда...
— Забирайтесь за руль.
Он соскочил, подсадил ее, и она, усевшись, стала нащупывать ногами педали.
Челеста нажала на педаль газа, металлические двери распахнулись с такой силой, что одна их половина даже соскочила с петель. Она включила заднюю скорость. Скрипя шинами, грузовик отошел от загрузочной платформы. Челеста развернулась, не обращая внимания на то, что остается позади.
Затем она включила первую скорость, нажала на газ, переключила на вторую скорость слишком поспешно, так что шестерни коробки передач заскрипели, протестуя. Набрала скорость, и они оказались на дороге.
— Не по той стороне! — закричал Николас. — Передвигайтесь налево!
Гудок машины прозвучал так близко, что Челеста подпрыгнула. Небольшой грузовик двигался в обратном направлении. Челеста с трудом увернулась от него, послышался скрежет металла о металл, посыпалась краска, раздался грохот, похожий на землетрясение. Два грузовика столкнулись бортами вначале один, а потом и второй раз. Грузовик взревел, как раненый зверь, и они стремительно двинулись прочь, подальше от этого убийственного места.
Токио — Вашингтон
Сгорбленные, развратные фигуры, подобные Левиафану и Дьяволу, двигались как зернистые силуэты, пока не попали в свет яркой лампы фотографа.
Нанги затаил дыхание, когда до него дошел смысл того, что эти два человека делали друг с другом. Нанги, принадлежа к культуре, где не существовало традиционного западного запрета на гомосексуализм, был тем не менее шокирован. Не тем, что он видел вместе двух голых мужчин, а тем, что они вытворяли друг с другом.
Итак, старший, более высокий, был Уильям Джастис Лиллехаммер. Другой был молодой блондин, энергичный, сосредоточенный, как артист школы Станиславского, с удивительно гибким телом. Казалось, он был рожден с этой безрассудной непринужденностью.
Нанги наклонился вперед и, направив пульт управления на видеомагнитофон, перемотал пленку немного назад. Он уже просматривал несколько раз восьмимиллиметровую пленку, которую принес ему от покойного Харли Гаунта Манни Манхайм. А теперь он делал заметки.
Зазвонил телефон.
— Moshi.
— Нанги-сан, мне удалось найти, где находится телефон, номер которого вы мне дали.
Это был Джисаку Шиндо, нанятый Нанги частный детектив. Он говорил о номере телефона с тайного факса, который Нанги обнаружил в капсуле-кабинете, арендованном Масамото Гоэи и Сэйко в Гинзе.
— Он здесь, в Сайгоне, в служебном здании прямо через дорогу от вашего комплекса контор.
— Кому он принадлежит?
— Компании, которой, как оказалось, вообще нет в действительности.
Нанги слышал, как его агент перелистывает страницы своей записной книжки.
— Кажется, ваш человек, Винсент Тинь, платил за его аренду каждый месяц.
Некоторое время Нанги сидел с закрытыми глазами.
— Нанги-сан? Есть еще кое-что.
— Я слушаю.
— Так вот. Приятель моего приятеля работает у следователя, так что я имел возможность посмотреть на заключение о вскрытии трупа Тиня. Он был обожжен серной кислотой, как вам и сказал Ван Киет. Но из его тела вытащили двадцать пять пуль.
— Двадцать пять?
— Верно. Судя по калибру пуль и характеру ран, я бы сказал, что он оказался перед каким-то крупным пулеметом. Думаю, что это военное оружие, но я еще продолжаю расследование.
«Помилуй, Христос», — подумал Нанги.
— Есть еще одно обстоятельство. Приятель моего приятеля был на дежурстве, когда подобрали тело. Он утверждает, что убитый мужчина японец. Он также клянется, что тот был якудза.
У Нанги закружилась голова.
— Откуда он мог узнать это?
— Мизинец левой руки того человека не имел верхней фаланги.
Якудза часто обрезают мизинец таким образом, чтобы доказать свою верность оябуну, искупить вину за содеянный грех или подчеркнуть свое подчиненное положение.
— Хорошая работа.
— Спасибо, сэр. Я использовал свои контакты и сумел договориться о встрече с инспектором Ван Киетом завтра утром, чтобы выяснить, какого рода тактика лучше всего сработает в отношении этих людей. Они все слишком коррумпированы.
— Я верю, что вам это удастся. Держите меня в курсе.
— Как всегда.
Нанги повесил трубку и сел опять на кушетку в своем кабинете. В доме было очень тихо, что он очень любил. Но теперь вдруг ему захотелось звуков... радио, передающего музыку рок, или голоса какой-либо женщины. Он снова оказался у тех же ворот, мысли о Кисоко клубились вокруг него, как туман.