— Пошли, покажу тебе, как целуются.
— Мальчика это что, ты девчонку поцелуй.
— Ишь, какой умный, сам попробуй.
— Думаешь, не поцелую? Ладно, давай на спор, на порцию мороженого.
— Спорим!
Кончились уроки.
Звонок. Сложили книги.
Школьный двор. Ворота. Улица.
— Идите за мной!
Кайтусь шагает впереди и уже жалеет, что поспорил.
Малявку какую-нибудь цеплять не хочет. Ну её, ещё испугается. Значит, надо поцеловать девчонку постарше.
Только как это сделать? Кайтусь идёт. Приглядывается.
Шагает. Смотрит. Думает. Смотрит. Ждёт.
«Эта нет. И эта тоже — нет».
Мороженое — чепуха. Стыдно проспорить. Он обязан доказать.
И вот наконец-то!
Две девчонки. Школьницы. Постарше Кайтуся. Хихикают. Болтают. Не спешат.
Одна другую назвали Зоськой: «Слушай, Зоськи, когда в следующий раз приедешь…»
Дальше Кайтусь уже не слушал. У него возник план.
Подал приятелям знак рукой — дескать, сейчас. Перешёл а другую сторону улицы, обогнал девчонок и вернулся — навстречу им идёт.
Идёт. Голову опустил, будто задумался.
Сейчас разминётся с ними. Вдруг остановился. Взглянул:
— Ой, Зоська! Когда приехала?
Та остановилась и удивлённо смотрит.
А Кайтусь обхватил её за шею и — чмок! — поцеловал. Она, глупая, ещё и наклонилась. Удалось — лучше не бывает.
Тут Зоська пришла в себя:
— А ты кто?
— Я? Кайтусь.
— Какой Кайтусь?
— А такой! — отвечает Кайтусь и облизывается, мол, вкусный был поцелуй.
И — дёру.
Девчонки сперва были в недоумении, но теперь всё поняли.
— Ну, погоди, хулиган!
— Нахальный мальчишка!
— А откуда он знает, как меня зовут?
У приятеля было двадцать грошей, и он честно купил мороженое.
Порцию поделили на три части.
Третий, который был с ними, хоть ему и не полагалось, тоже получил свою долю.
Вот такой он — Кайтусь.
Нетерпеливый. Смелый. Вечно что-нибудь придумает. Таким он был, ещё когда и в школу не ходил.
Когда ещё не был чародеем.
Глава 2
Жалобы на Кайтуся. Шрамы. Антось или Кайтусь? Курит папиросы. Мышь у печки
Все, ну просто все на Кайтуся жалуются.
— Прямо горе с мальчишкой, — вздыхает мама.
— Не порол я тебя, но смотри, лопнет моё терпение, — грозится отец.
— Хороший он мальчик, добрый, — улыбается бабушка.
— Голова у него хорошая, — говорит отец.
— Всем интересуется, — соглашается мама.
— Весь в деда, улыбается бабушка.
А все жалуются.
Дворник говорит, что Кайтусь бросил из окна на голову домовладельцу селёдку.
— Бросил?
— Неправда.
Во-первых, вовсе не селёдку, а только селёдочный хвост.
Во-вторых, не на голову, а на шляпу.
В-третьих, не из окна, а в пролёт лестницы.
В-четвёртых, не Кайтусь, а совсем другой мальчик.
А главное, промахнулся, мазила!
Дворник говорит, что Кайтусь погасил свет на всех лестницах.
— Неправда. Вовсе не на всех, а только в одном подъезде. И вообще, откуда дворник знает, что это я? Может, кто другой? Может, девчонка погасила? Может, пожарник? Разве нет в Варшаве пожарников?
Дворник говорит, что Кайтусь звонит и убегает.
— Звоню, но не в наши ворота. В другие. Один раз позвонил, но давно.
— А зачем звонишь?
— Так просто… Чтобы узнать, не испорчен ли звонок. Иной раз со скуки. А иной раз со злости — оттого что он идёт в школу, а этот дурацкий звонок висит себе, как граф, и хоть бы хны.
Дворник говорит:
— Выломал камень, покорёжил водосточную трубу.
Ну, это уж и вовсе враньё.
Кайтусь даже знает, кто это сделал.
— Санки я сколачивал молотком, а никаким не камнем. И доску упёр в крыльцо, а ни в какую не в трубу.
У него есть свидетель. Он может привести мальчика, который дал ему молоток и придерживал доску.
И опять приходят с жалобой:
— Окно разбил. Камнем.
— Я сам видел, как он удирал. В собаку бросил камень.
— И не в собаку, а в кошку. И не камень, а обломок кирпича. А окно камнем разбил совсем другой мальчишка. Мы только убегали вместе.
Кайтусь знает кто, но не выдаст.
— Эта тётенька совсем слепая!
Не видит, а ещё приходит жаловаться. И требует, чтобы заплатили за стекло.
А они твердят: «Если это не он, тогда кто-то из его компании».
Так что же получается? За всех он должен отвечать или только за себя?
Кайтусь был ещё маленький.
Ещё не ходил в школу.
Пошёл он как-то на речку купаться.
Одежду оставил на песке.