Спустя минуту (для Юнги она длилась годы) Чиён начинает медленно моргать, приходя в себя, и она выглядит просто ужасно (хотя Юнги нравится она и такой, но его нельзя слушать, он, э, влюблен). Это не острые скулы — это запалые щеки, это не стройные ноги — это истощенная худоба. Вполне очевидно, втолковывает Намджун, заводя машину, что её диета довела девушку до крайнего предела, когда тело решило, что с него хватит этого дерьма, и отключилось. Ей нужно хорошее питание, монотонно бубнит Джун, и фоном шум улиц и взволнованные советы Чимина и Тэхёна, так что Юнги оставляет Кайзера следить за девушкой и бежит на кухню готовить рисовую кашу.
Он возвращается спустя еще одну минуту, когда девушка наконец осознанно осматривается вокруг, её руки обнимают взволновано скулящего пса за шею и мелко подрагивают. Юнги громко вздыхает, когда она стыдливо краснеет, и накидывает на нее плед.
— Если тебе плохо — скажи. Лучше вызвать скорую и перестраховаться, чем пропустить что-то плохое, — осторжно начинает, прислушиваясь к шуму рисоварки. Чиён действительно замирает, будто анализируя собственное состояние, а после отрицательно машет головой. — Ты упала на спину, поэтому может болеть, но если вдруг тебя резко заболит голова или затошнит — говори сразу, сотрясение — это очень плохо.
Юнги отпаивает девушку мятным чаем, и ей ощутимо неловко, не знает, куда глаза деть, поэтому он старается не выказывать своего волнения (и гнева, жгучего гнева, который говорит ему сейчас же поехать к чертовому тренеру домой и избить его до полусмерти) и лишь медленно информирует о том, что собирается сделать.
— Я сейчас принесу поесть. И пожалуйста, подумай о том, для тебя важнее — твое здоровье или одобрение тренера.
— Я не из-за одобрения, — голос звучит слабо, но возмущенно, — он бы не поставил мне оценку — а значит, пересдача и никакой стипендии. Я не могу себе этого позволить.
Юнги стискивает руки в кулаки, и как раз в этот момент в квартиру влетают парни. Намджун идет к Чиён знакомиться и опрашивать, Тэхён скрывается на кухне, чтобы разложить привезенные продукты в холодильник, а Чимин с порога заключает Юнги в объятия и успокаивающе воркочет под удивленным взглядом девушки. Со временем его тон приобретает взволнованные нотки, потому что Юнги напряжен и не разжимает кулаки, поэтому Пак вздыхает и прибегает к тяжелой артиллерии.
— Хён, — зовет своим самым сладким голосом, — ты же не бросишь своих друзей тогда, когда им нужна помощь?
Это действует.
Чиён недоуменно смотрит на Чимина, очевидно, не понимая, как его занесло в эту компанию, поэтому парень смеется и лишь советует поговорить толком с Юнги. Намджун всё же советует ей пойти и провериться у врача, с чем девушка соглашается, а после троица друзей вежливо с ней прощается и уходит, оставив в недоумении.
— Они немного… — начинает встревожено, а потом вспыхивает красным на скулах. — Нет, ничего, — и яростно запихивает в рот полную ложку каши. Юнги садится на диван рядом с ней, гладит мастиффа между ушей и тихо объясняет.
— Тэхён разводит гекконов. Знаешь, такие милые маленькие ящерицы, которые будто улыбаются, — Чиён недоуменно кивает, и Юнги продолжает. — В тот день, когда он закатил у меня вечеринку, у него как раз впервые вылупились новые из яиц, так что он был очень счастлив и совершенно не обращал внимания на что-то еще, упиваясь восторгом.
— Хочешь сказать, — медленно уточняет соседка, — что он просто сразу же забывал о моей просьбе выключить музыку?
— Именно это, — кивает Юнги, и хлопает ладонью по своей ноге. Кайзер послушно кладет на нее голову и довольно похрюкивает, стоит почесать ему подбородок. — Когда ты пришла вернуть ошейник, там тоже немного не так всё было. У моего друга очень относительное чувство юмора и вообще он редко думает перед тем, как что-то сказать. Я тогда как раз записал пару треков для дипломного проэкта — что-то типа выпускного альбом — и решил отметить в кругу друзей. Хосок-и тогда как раз должен был вызвонить нескольких наших подруг, которые мне очень помогли.
— О, — Чиён шмыгает носом, и Юнги отчаянно старается не думать о том, что он в нее немножко влюблен.
— Да, — мрачно заканчивает, — как-то так. Так что я очень прошу не ненавидеть меня, хотя бы если ты любишь моего пса, — неловко пытается пошутить, но Чиён вдруг очень зло фыркает.
— Я тебя не из-за этого ненавижу.
Всё же ненавидит — единственное, что вычленяет из этого мозг Юнги, но после смысл всей фразы достигает его мозга, и он поднимает удивленный взгляд на девушку.
— Кофе, — говорит она так, будто всё понятно. Но Юнги ничерта не понятно, какой еще кофе, они же так и не пошли…
О.
Он не пошел.
— Я прождала три часа в кофейне, — Чиён уныло брякает ложкой по пустой тарелке и щелкает Кайзера по носу, который тот пытается запихнуть внутрь. — Думала, объясню, что вспылила, потому что у меня был очень важный день, и я просто обязана была перед ним выспаться… Но ты не пришел.
— О, — выдает Юнги, и ему очень хочется ударить себя. Очень-очень сильно. — Я думал… Тогда, когда ты разозлилась, я подумал, что твое приглашение аннулировано.
— Это теперь я это понимаю, — девушка шмыгает носом, спокойно объясняя, — но тогда я была настолько обижена, настолько зла, я даже чувствовала себя униженной из-за этого. На деле мне надо было прийти после десяти минут ожидания домой, постучать тебе в дверь и высказать все претензии, но я… Просто не могла. Решила, что хватит с меня этого дерьма.
— Прости, — кажется, чувство вины просто раздирает его изнутри. — Я не знаю, как мне извиниться за это, поэтому могу лишь сказать — прости.
— Всё нормально, — она машет головой, — это либо ничья вина, либо вина нас обоих. В любом случае, ты прав — я не заметила, что сделала себе плохо этой чертовой диетой. И вообще, — она горько вздыхает, — я больше всего на свете хочу булочку.
— Тэхён принес несколько вишневых, — вспоминает Юнги об увиденном в холодильнике, — и еще там точно были пирожные. Если тебе не станет плохо, то можем их прикончить.
Чиён смотрит на него несколько долгих мгновений, после — на преданно ждущего ласки Кайзера и решается.
— Чёрт с ней, с диетой. Давай сюда свои булочки.
***
(Позже, когда она уходит, оставив Кайзера в состоянии растекшейся по полу лужицы, у двери уже оборачивается и неловко благодарит.
- За музыку, — объясняет, пряча взгляд в пол, — она не просто хороша, она замечательна, и я уже примерно представляю танец, который сделаю для нее. И та версия с твоим… эээ… рэпом, могу я использовать её, а не минус?
— Всё, что хочешь, — легко отвечает Юнги, и глаза Чиён в удивлении расширяются, — эта песня — твоя.)
***
Они начинают снова более-менее приветливо общаться. То есть, конечно, Чиён больше не зовет его выпить кофе, но и быть приятелями — это очень, очень круто. Она советуется с ним по поводу одежды для выступления, и Юнги с чистой совестью сдает соседку Тэхёну, который «я учусь на модельера и сделаю тебя куколкой». Они втроем сходятся на мнении, что брючный костюм-тройка будет идеальным, вот только Юнги предлагает черный цвет, Тэ — фиолетовый, а Чиён представляет наоборот что-то белое или светлое. В конце концов приходится комбинировать: так что костюм получается белым, символизируя невинность первой любви, рубашка и ремень — черными, как знак возможным обманутым надеждам, а галстук, сережки и макияж выдержаны в фиолетовом.