Большое влияние на красивого молодого принца оказал Георг Хинцпетер, сын профессора из Билефельда, который в 1866 году, в возрасте 39 лет, по совету сэра Роберта Мориера был назначен домашним учителем принца. Хинцпетер был благожелательный деспот, уверенный, что лучший способ внушить терпимость – диктат. По этой причине Эрнст фон Стокмар (сын советника принца-консорта, ставший секретарем кронпринцессы) не одобрил выбор. Кронпринц приказал Хинцпетеру максимально развить интеллект принца. Спустя тридцать лет, оглядываясь назад, Хинцпетер писал, что, несмотря на все соображения, он выбрал «программу, которая обеспечивала гармоничное развитие интеллектуальных способностей принца. У него не было сомнений, что для такой цели может быть выбрано только классическое образование. Так он привыкнет к строгой интеллектуальной дисциплине, которую может дать только курс грамматики мертвых языков. Он также получит практику решения интеллектуальных проблем и упорства, необходимых для приобретения истинных знаний».
Воспоминания ученика показывают наличие всем знакомой бреши между намерениями и результатом: «Мы мучились над тысячами страниц грамматики; мы применяли ее увеличительное стекло и скальпель ко всему, от Фидия до Демосфена, от Перикла до Александра, и даже к доброму старому Гомеру. И во время всех операций вскрытия, которые я должен был производить над эллинскими останками во имя классического образования, сердце в моей груди восставало и все имевшиеся у меня инстинкты кричали во весь голос: это не может быть истинное наследие, оставленное Грецией Германии!»
Хинцпетер также ожидал, что его программа разовьет у принца чувство мировой истории. В каком-то смысле Вильгельм определенно его приобрел, но сделал ли он это в классной комнате, сомнительно, поскольку там история завершилась в 1648 году. Математикой он так и не овладел. Некая мадемуазель Д’Аркур была нанята, чтобы обучить его французскому, а мистер Делтри – английскому. На этом языке принц много читал: Шекспир, Диккенс, Скотт, Байрон, Маколей, Теннисон, Марриет. Особенно следует отметить «Робинзона Крузо» и «Палестину» епископа Хибера. Фенимора Купера он знал наизусть, а игры в индейцев с сыном американского посла сдружили их на всю жизнь. Утверждали, что он одинаково свободно говорит по-английски и по-немецки, причем иногда даже не осознавал, какой язык использует. Правда, в английском языке он все же иногда допускал ошибки. Также он имел поверхностные знания итальянского и русского.
Хинцпетер, остававшийся с принцем, пока тому не исполнилось двадцать, старался, как убежденный кальвинист, внушить ученику чувство долга и необходимости искупления первородного греха постоянным тяжким трудом без надежды на вознаграждение и признание. Принц усвоил урок, хотя и не всегда действовал согласно ему. «Жизнь, – говорил он, – значит труд, труд значит творение, творение значит работу для других». На практике теория означала, что уроки начинались в шесть утра летом и в семь зимой и, как правило, продолжались двенадцать часов. Чтобы привить самоконтроль, Хинцпетер однажды велел Вильгельму поделиться с друзьями «утонченным фруктом», присланным любящей тетушкой, но отобрал раньше, чем принц успел попробовать его сам. В мемуарах Вильгельм также описывал, как Хинцпетер учил его ездить верхом, усаживая на пони без стремян, и возвращая его обратно столько же раз, сколько он с него падал, пока он не приобрел чувство равновесия, которого был лишен из-за физического увечья. Такое воспитание могло внушить вражду, однако Вильгельм сохранил уважение и даже любовь к своему наставнику и пытался, правда не очень успешно, привлечь его к общественной жизни. В 1907 году он побывал на его похоронах. И все равно такое мрачное, суровое воспитание едва ли было рассчитано на создание спокойного уравновешенного характера. Вместе с тем королева Виктория в 1874 году жаловалась императрице Августе, что Вилли испорчен слишком большой добротой.
Хинцпетер занимался обучением принца не только академическим дисциплинам. По средам и субботам они ходили в музеи и галереи, на заводы и в шахты. После каждого такого визита Вильгельм должен был подходить к человеку, отвечавшему за работу, снимать шляпу и благодарить его. Хинцпетер водил его на прогулки и заставлял высказывать мнение обо всех, кого они встречали. Кроме того, он настаивал, чтобы монарх никогда не позволял никому доминировать, даже своим советникам. Но поскольку принц одновременно всегда был подвержен резким суждениям каждого, кто мог внятно выразить свои мысли, в последнем наставник явно не преуспел.