И дожди стали совсем другие. Летом они тёплые, светлые, радостные. А теперь холодные, хмурые. Как зарядит с утра, так целый день и секут тундру холодные косые струйки воды.
Серебристо-зелёные мхи побурели, точно покрылись ржавчиной. Загомонили птицы на озёрах — стали собираться в дальние края, в тёплые страны.
— Зиму почувствовали, — почему-то грустно объяснил Алёшке повар Степаныч.
Начались туманы. Они ползли неторопливо, один за другим. Иногда туманы были такие густые и плотные, что уже в двух шагах ничего не было видно. Старый пастух Таю-Карка сказал:
— Когда туман бродит по тундре, он, однако, точно седой старик, который потерял свои глаза. Сам не знает, куда идёт.
С каждым днём всё раньше темнело и позже светало. Однажды на рассвете пошёл снег. Он был мелкий и колючий. Но потом взошло солнце. Даже осеннее, слабое, оно оказалось сильнее первого лёгкого снега. Он скоро стаял, из-под него проглянула густая трава. Но прошло несколько дней, снова выпал снег. И пролежал он на этот раз долго.
Алёшка шёл по снегу к стаду. Оно уходило теперь всё дальше от моря. Алёшка шёл и смотрел, как отпечатывались на снегу следы — у него побольше, а у Пирата поменьше. Пастухи ладили нарты. Они укрепляли новые полозья, подтягивали ремешки. Нарта ведь сделана без единого гвоздя. Все её части скреплены прочными ремнями из оленьих жил или из моржовой шкуры.
Алёшка долго сидел около костра и смотрел, как ловко работали Рольтык и Таю-Карка. Пастухи собирались в дальнюю дорогу.
К зиме все оленьи стада уходят на юг — туда, где кончается тундра и начинаются редкие лесочки. Эта земля так и называется — лесотундра.
Алёшка смотрел, как готовятся пастухи в дорогу, и ему было очень грустно. Олешек теперь всё реже приходил на полярную станцию. За лето он очень изменился — стал совсем большой. Он теперь не подходил близко к дому и к себе тоже никого не подпускал. Только Алёшку и Пирата. Он стал неспокойный и, даже когда Алёшка кормил его хлебом с солью, всё время торопился обратно в стадо.
А однажды Алёшка услышал, как Таю-Карка тихо говорил папе:
— Однако, уйдёт от вас олень. Со стадом уйдёт, как пойдём на откочёвку.
— Его Алёшка не пустит, — возразил папа.
— Как не пустишь, однако? На цепь ведь не посадишь. Олень свободу любит, простор. Как жить ему возле дома?
Алёшка запомнил этот разговор. И, наверно, поэтому было ему грустно, когда он глядел, как пастухи собирались в дальнюю дорогу. Он чувствовал, что старый Таю был прав.
Глава двенадцатая
ЭТА ГЛАВА ПРОЩАЛЬНАЯ
Зима на пороге
Всё вокруг изменилось. Утром Алёшка вышел из дому и никак не мог понять, в чём дело. Так же, как и прежде, убегала вдаль осенняя тундра, покрытая ржавыми мхами. Так же, как и прежде, глухо шумело море. Так же, как и прежде, хмуро смотрелись в небо молчаливые озёра.
Как будто ничего не изменилось. А всё-таки вокруг было необычно. Алёшка стал думать: в чём же дело? Но он так ничего и не понял. Он долго смотрел, как грустно ходит Пират по берегу. Обычно он с лаем гонялся за птицами, которых у моря всегда было очень много. И вот, когда Алёшка посмотрел на Пирата, то сообразил наконец, что изменилось вокруг. Он побежал к повару Степанычу, потом к дяде Мише, к папе. И всем кричал:
— Птицы ночью улетели!
Да, птицы снялись с насиженных мест и улетели в дальние страны, в тёплые края. И прибрежные скалы сразу стали скучными и серыми. Оттуда уже не раздавался хлопотливый птичий гомон. И тундра тоже опустела: стала молчаливой и унылой.
Дядя Миша сказал:
— Раз птицы улетели, значит, зима где-то рядом ходит. Готовит для нас морозы, вьюги да метели.
Вечером пошёл снег. Он был густой, сильный и шёл не переставая целую ночь. Утром всё вокруг было белым-бело. Как будто тундра надела нарядное белое платье.
Пора в путь
На полярную станцию пришли Рольтык и Таю-Карка. Они долго сидели на корточках у стены и курили трубки. Наконец старый Таю сказал:
— Прощаться мы пришли, однако. Снег лёг на землю — надо начинать дальнюю дорогу, гнать стада на юг.
— Когда двинетесь? — спросил папа.
— Завтра утром. Приходи провожать.
— Придём! — сказал папа. — И Алёшка придёт.
И на следующее утро папа, дядя Миша, Алёшка и Пират пошли к стаду.
Пастухи уже отогнали оленей далеко от полярной станции. Они теперь паслись у невысоких сопок. Когда полярники пришли, пастухи складывали на нарты свои походные домики-яранги.
В землю втыкают длинные палки и к ним привязывают сверху шкуры. Получается вроде палатки. В таком домике, конечно, тесно и темновато. Но зато он лёгкий, его не промочит дождь, и в нём всегда тепло. Даже зимой.
Сейчас пастухи разбирали яранги. Они сняли шкуры, аккуратно свернули их и уложили на большие грузовые нарты. А чтобы не свалились, привязали ремнём. Когда нарты были нагружены, все присели на том месте, где недавно стояли яранги. Пастухи курили трубки и думали о трудной дороге. Все молчали. Наконец Таю-Карка сказал:
— Ну, спасибо, однако. Лето мы хорошо жили вместе. Теперь пора в путь. Дорога дальняя, она ждать не станет. Пора.
А Рольтык добавил:
— На будущий год опять скажем друг другу: «Еттик! Еттик, друзья!»
Пастухи первыми встали, сложили свои длинные арканы — чауты — и пошли к стаду. Они поймали ездовых оленей и запрягли их в нарты.
Потом они стали собирать стадо, которое разбрелось по тундре. И наконец пришла минута расставания.
Таю-Карка с каждым попрощался за руку. Последним он подошёл к Алёшке. Он погладил его по голове. Алёшка обнял старика за шею и поцеловал в коричневую от загара, морщинистую щёку. Таю-Карка тоже Алёшку поцеловал. Потом он вынул из кармана настоящий маленький охотничий нож с рукояткой из оленьего рога. Вот такой.
Ножны были сделаны из нерпичьей шкуры и вышиты яркими нитками.
— На память тебе дарю! — сказал Таю-Карка и привесил нож Алёшке на пояс. — Настоящим охотником будь: смелым, сильным и справедливым. Не забывай нас, не забывай тундру.
Тут старый Таю ещё раз поцеловал Алёшку и как взрослому пожал ему руку. Потом он сел на нарту и поднял хорей.
— Хош! Хош! Эххе-е-е-ей! — протяжно и звонко крикнул он.
Голос его далеко-далеко разнёсся по тундре. Олени сразу быстро побежали, нарта понеслась вперёд. За ней пошло и всё стадо. Олени зафыркали, снег заскрипел у них под копытами. Позади ехал на другой нарте Рольтык и подгонял хореем отставших оленей. Стадо двинулось на юг.
Как ушёл Олешек
В стаде, которое вёл Таю-Карка, было много оленей. Так много, что, когда они шли, казалось, что двигается целый лес рогов.
В путь тронулись сразу все олени. Но двое остались у подножия сопки. Это были (ты, конечно, догадался) Олешек и его подруга-важенка.
Алёшка сразу сказал:
— Пап, я пойду привяжу Олешека. А то как бы он не ушёл со стадом.
Папа внимательно посмотрел на Алёшку:
— Зачем его привязывать? Ты ведь его любишь, значит, хочешь, как ему лучше. Так пусть он сам и решает: оставаться ему с нами или идти со стадом.