Прежде чем перейти к знакомству Абд аль-Халика с Бенгальским заливом, мы должны помнить, что более широкое индийское открытие буддизма, которое мы наблюдаем в Калькутте в течение десятилетий до публикации его книги в 1893 году, было выражено в основном на языках, которые он не мог читать, будь то бенгальский, санскрит или английский. Что указывает на неравномерность языкового профиля межазиатского понимания, формировавшегося на отдельных языках, так это то, что новое понимание буддизма, развивавшееся в Калькутте, не проникало автоматически во многие другие письменные языки Индии, особенно до 1900 года. Эта картина неравномерной передачи помогает нам понять, как в 1890-х годах даже такой образованный североиндиец, как Абд аль-Халик, мог опубликовать книгу о "религии Бирмы", не имея никакого представления о буддийской религии, которая когда-то процветала на его собственной родине.
Не умея читать на тех языках, на которых, как мы видим, публикуется большинство индийских трудов о буддизме, Абд аль-Халик был вынужден проводить свои собственные исследования в Бирме с нуля.
Но даже если его исследования носили спорный характер, они проходили через непосредственное общение с живыми буддистами. Это само по себе контрастировало со многими его учеными коллегами-индусами в Бенгалии, для которых древнеиндийские тексты (в основном на санскрите) и индийские археологические раскопки стали основой для своеобразного переоткрытия буддизма, что впоследствии подтолкнуло националистически настроенных ученых к восприятию этой религии как исконно "принадлежащей" Индии. Как мы увидим в главе 6, даже когда бенгальские ученые проявили интерес к китайскому буддизму в 1920-х годах, они делали это в терминах, подчеркивающих цивилизационный долг Китая перед Индией.
И поэтому, будь то Китай или Бирма, современная индийская встреча с буддизмом стала в равной степени проектом проецирования себя и оценки другого. Не в меньшей степени это относится и к мусульманскому миссионеру Абд аль-Халику, в исследованиях которого мы увидим сложное взаимодействие обучения, проницательности и разногласий, которое, как и в случае с его христианскими коллегами, проложило путь к более позитивным оценкам буддизма со стороны более поздней когорты ученых мусульман.
Становление мусульманского миссионера
С самого детства в Северной Индии и до зрелых лет в Бирме христианские миссионеры были важной частью жизни Абд аль-Халика. В предисловии к своей книге "Сайр-и Бархма" он рассказал, что вырос в городе Рае Барели, недалеко от Лакхнау. Это был подходящий родной город для будущего мусульманского миссионера, ведь вскоре после аннексии Рае Барели англичанами в 1864 году в нем открылось оживленное отделение Американской методистской миссии. К 1878 году филиал Методистской миссии в близлежащем Лакхнау печатал "миллионы страниц в год на английском, урду и хинди", которые распространялись через его филиалы в Рае-Барели и других местах. Миссия продолжала действовать и пятнадцать лет спустя, когда 'Абд аль-Халик написал свою книгу о религии Бирмы.
Как он объясняет в своем предисловии, к тому времени, когда он сел за написание книги, он долгое время жил в Рангуне и Мандалае, а также в городе Минбу, который находился примерно в 250 милях к северу от Рангуна вдоль реки Иравади. За эти годы пребывания в незнакомой стране он решил выучить бирманский язык, чтобы узнать правду о том, что он называл "религией Бирмы". Подчеркивая свои высшие мотивы, он повторял, что сделал это из "стремления к истине" (shawq al-haqq). Наконец, вернувшись в родной город в Индии в 1891 году, близкий друг посоветовал ему написать о религии и культуре Бирмы, "поскольку на урду такой книги не существовало". Абд аль-Халик согласился и написал "Сайр-и Бархма" для своих "братьев-соотечественников", которые не были знакомы со страной, в которую многие из них эмигрировали в поисках экономических возможностей империи. В исламском календаре хиджри он указал дату ее завершения - 9 августа 1892 года. Завоевание Мандалая, а вместе с ним и открытие внутренних районов Бирмы для индийских, иранских и британских миссионеров, а не только для купцов, произошло менее чем за семь лет до этого. Именно в этот период Абд аль-Халик описывал себя направляющимся в Мандалай.
Два десятилетия, предшествовавшие 1900 году, стали временем, когда миграция индийских мусульман в Бирму привела к основанию целого ряда мечетей от Рангуна до внутренних городов, таких как Минбу, и все они нуждались в имамах для надзора за ними. По мере того как иммигранты пускали корни, основывались и школы-медресе, что порождало дополнительный спрос на образованных религиозных учителей, или мавлидов, таких как Абд аль-Халик. В предыдущей главе мы видели, как другой такой деятель, мавли 'Абд аль-Хайи, опубликовал религиозный учебник для мусульман Рангуна, а также опровержение миссионеров-бахаистов, которые пытались обратить их в свою веру. Эти школы-медресе настолько распространились, что Абд аль-Хайи позже написал на урду историю мусульманского образования в Рангуне. То, что Абд аль-Халик работал в одной из этих мечетей или школ, подтверждается лингвистическими данными его книги, в которой много арабизмов и других заученных фраз, а также ссылок на его теологические исследования (tahqiq) и другую религиозную деятельность.
Что касается его предполагаемой читательской аудитории, то единственным явным свидетельством является заявление в предисловии к "Сайр-и Бархме", что она была написана "для соотечественников, не знакомых с Бирмой". Учитывая поток людей и книг через Бенгальский залив, вполне возможно, что он нашел читателей как в Бирме, так и в Индии. К моменту написания книги урду был лингва-франка Рангуна, его использовали в письменной форме мусульмане и некоторые североиндийские индусы, а в упрощенной разговорной форме "хиндустани" - колониальные чиновники, парси и индуистские мигранты, бохра, ходжа и иранские купцы, а также местные бирманцы, с которыми они общались. Уже в 1836 году в Рангуне был напечатан тамильско-урдуистский словарь, чтобы помочь тамильским мигрантам из Чолии освоить городской говор урду. Статус урду в Рангуне был настолько высок, что в книге "Бирманские дни" вымышленная Джорджем Оруэллом миссис Лакерстин рассказывает, что "только женщины-миссионеры говорили по-бирмански; милые женщины находили кухонный урду столько, сколько им было нужно. В городе была своя газета на урду, "Ахбар-и Барма", и даже иранский миссионер бахаи Мустафа Руми выучил там язык, сочиняя стихи на урду и написав прозелитский трактат под названием "Аль-Маяр ас-Сахих" ("Правильный критерий"). В Бирме появилось множество других поэтов на урду, таких как Сайид Хусайн Сайид (родился в 1870 году в индийском городе Панипат) и Ахмар Рангуни (родился около 1900 года в Рангуне), чьи произведения были опубликованы в антологии под названием "Гульшан-и Сухан" ("Сад красноречия").
Космополитическая поэтическая продукция Рангуна совпала с более спорными событиями, однако даже среди мусульман. По мере расширения исламского образования в таких школах, как медресе Ширкат аль-Ислам в Рангуне, а также в других школах в Баго и Мандалае, примат урду или бирманского языка в качестве языка обучения стал основным предметом споров, что привело к тому, что некоторые индийские религиозные учителя заявили, что те, кто обсуждает исламские темы на бирманском языке, являются "мусульманскими телами с буддийскими душами". В ответ на эти опасения Всеиндийская мухаммаданская образовательная конференция, пропагандирующая урду, провела в Рангуне свой большой ежегодный съезд, на котором урду стал основным языком общения в Рангуне, и на который приехали многие религиозные деятели со всей Индии, такие как Сайид Шах Сулайман Чишти, который проповедовал перед делегатами на урду.
Как мы увидим на примере работы Абд аль-Халика с бирманским языком, к моменту его приезда уже начали появляться мусульманские учебные издания на бирманском языке (хотя, отражая доминирующее положение индийских печатных империй, некоторые из самых ранних были выпущены в Бомбее). В качестве примера можно привести "Хукм ас-салат" (Правила поклонения) Мухаммада Ибрагима, сборник обязательных мусульманских молитв на арабском языке с рубриками на бирманском, опубликованный в 1890 г. По мере развития печатного дела в самой Бирме из портов Мулмейн и Рангун стали выходить другие исламские тексты, в том числе переводы на бирманский язык. Как и христианские миссионерские катехизисы, напечатанные в 1890-х годах, они включали в себя труды по основам религиозного воспитания, в том числе бирманское жизнеописание пророка Мухаммада, переведенное с языка урду; восхваление мусульманской щедрости, приписываемое зятю пророка имаму 'Али; и две книги о правильном соблюдении мусульманских молитв, постов и праздников, изданные арабским и бирманским шрифтом. Другие, включая две бирманские брошюры Мухаммада Ибрагима из Рангуна, повторяли сравнительные религиозные исследования христианских миссионеров, сравнивая достоинства и недостатки ислама, христианства и буддизма; первый оказался выше. У мусульман, как и у христиан и бахаистов, такие религиозные мотивы привели к более глубокому лингвистическому взаимодействию с письменным бирманским, чем более известные политические проекты идеологов азиатизма. Даже такой чувствительный к языку человек, как Тагор, мог обращаться к местной аудитории только на английском и бенгальском языках во время трех своих коротких пароходных визитов в Рангун.