Должность, учрежденная королем Бодавпаей в 1788 году, - тханабаинг (или "контролер религии") - это королевский примас монашеской линии тхудхаммы бирманского буддизма. Его задачей было следить за ортодоксальностью монахов и управлять пожертвованиями короля, а также наследственным монастырским и храмовым имуществом (эти обязанности выполнял махадан-вун ("министр больших пожертвований", который фактически являлся советом). Как объяснял Абд аль-Халик: "Во всей стране Бирма есть один очень великий монах (понжи), который подобен императору всех остальных монахов. Все остальные монахи склоняются перед ним. Они называют его Тада Бин [т.е. Тханабаинг], то есть Король духовных лиц (малик аль-'улама) или Главный толкователь (муджтахид)". Это изложение в исламских терминах было, конечно, упрощением сложных структур буддийской религиозной власти. Тханабаинг не был единственным лидером всех буддистов Бирмы в том смысле, как это понимал 'Абд аль-Халик. Но он все равно был весьма заметным оппонентом в публичных дебатах. Поэтому попытка победить и, более того, обратить в свою веру Тханабаинга была действительно смелой затеей. Тем не менее она была мирной, основанной, как подчеркивал Абд ал-Халик, на рациональном убеждении.
Предваряя раздел своей книги, посвященный дебатам, Абд аль-Халик рассказал, что влиятельный монах, обучавший его бирманскому языку, в конце концов стал мусульманином и отказался от монашеского обета, чтобы взять жену по примеру пророка Мухаммада. Затем этот новообращенный монах побудил четырнадцать своих учеников аналогичным образом нарушить обет безбрачия и принять ислам. Разгром тханабаинга дал возможность спасти еще больше бирманских душ, потому что, как объяснил Абд аль-Халик, "все простые бирманские монахи настолько уважают [Тада Бина], что просят его разрешить любые разногласия или соглашения в священных писаниях. Они полностью следуют его указаниям и не толкуют и не исследуют религиозные вопросы самостоятельно". Устанавливая в своем тексте соревновательную сцену, он отметил, что христианские миссионеры уже довольно успешно обращали бирманцев, давая им деньги, юридическую помощь или работу. В отличие от него Абд аль-Халик обещал полагаться только на разум.
В день дебатов, в которых, по его словам, татханабаинг очень хотел принять участие, Абд аль-Халика сопровождал индус, который открыл драматическую сцену, заявив: "Мы увидим, перейдет ли татханабаинг в вашу религию [мазхаб] или нет".
В последующем Абд ал-Халик представил дебаты в форме диалога, в котором он изложил логические несоответствия буддийской доктрины. Сам диспут был посвящен доктрине реинкарнации (танасух) - вере, которая также подвергалась критике в другой книге на языке урду, опубликованной в том же году, что и "Сайр-и Бархма". Со своей стороны, Абд аль-Халик рассматривал реинкарнацию через ее связь с моральными проблемами греха и наказания. Споря с татханабаингами, Абд ал-Халик пытался продемонстрировать нелогичность такой доктрины. Например, если бы человек родился заново в новом теле, а затем был наказан за грех, совершенный в прошлой жизни, он не смог бы понять, за что именно его наказывают. По сравнению с этим исламская вера была предпочтительнее, поскольку мусульманское учение утверждало, что за грех будет наказано то же тело, а значит, те же сознание и совесть, которые его совершили. После того как Абд ал-Халик несколько раз повторил эту мысль, татханабаинг был вынужден признать, что реинкарнация действительно противоречит разуму и что с точки зрения логики не может быть никакого перерождения. Абд ал-Халик завершил свою уступку: "Да, наш ислам, как вы говорите, и рационален, и естественен. Чтобы понять эту чистую религию, не нужно ничего, кроме разума".
Потеплев от своей темы, Абд аль-Халик перешел к тому, что он считал морально отвратительными последствиями буддийских учений, добиваясь от тханабаинга ответов, которые подтверждали его точку зрения. Так, татханабаинг признал, что если душа перевоплощается, то не исключено, что в следующей жизни тот же человек может неосознанно жениться на собственной матери или сестре. Ссылаясь на буддийские писания, Абд ал-Халик добавил, что "согласно этому верованию, в мире живут тысячи людей, которые имеют запретное [т.е, кровосмесительного] рождения и которые, в свою очередь, невинно совершают инцест, женившись на своей матери, дочери, сестре или даже на своем отце, сыне или деде!" Для Абд аль-Халика все это доказывало, что "религия Бирмы" пропагандировала извращенную теологию, в которой люди были космически принуждены к совершению самых отвратительных грехов. Более того, эта религия логично предполагала существование лживого и "порицаемого" божества. Ведь "почему бы Богу не объяснить кому-то во время второго рождения, что "такая-то и такая-то - твоя мать или дочь, так что не женись на ней!""
Соединив теологические доводы с тем, что он узнал в процессе обучения, и приведя доказательства своих аргументов из самих буддийских писаний, Абд аль-Халик, по крайней мере, по его собственному рассказу, заставил татханабаинга признать превосходство ислама. В конце концов буддийский прелат признал: "Ваши объяснения доказали мне, что ваша религия, ислам, является истинной религией [apka mazhab islam ek sacha mazhab ha'i], которая радует и меня, и любого разумного человека". Завершая раздел своей книги, посвященный дебатам, Абд аль-Халик добавил, что встречал множество простых монахов, которые в глубине души также знали, что ислам истинен.
К сожалению, имеющиеся свидетельства не позволяют с уверенностью утверждать, что эти дебаты действительно имели место. В этом отношении "Сайр-и Бархма" может принадлежать к жанру "фиктивных полемических обменов", которые, как объяснил специалист по религиозной полемике Марсело Даскал, "чтобы быть эффективными, должны максимально имитировать реальную полемику". Даже если это фикция, придуманная Абд ал-Халиком, напечатав ее, он превратил ее в публичную дискуссию. Тем не менее, учитывая обстоятельства в Мандалае и важность публичных дебатов или "инсценированной полемики" для индийских миссионеров того времени, есть основания предположить, что дебаты в той или иной форме вполне могли иметь место. Если это действительно так, то татханабаингом, о котором идет речь, был Таунгдау Сайадав, назначенный королем Тибау в 1883 году и умерший в 1895 году, примерно через шесть лет после предполагаемых дебатов. Таунгдо Саядав, безусловно, оказался вовлечен в колониальные попытки изменить статус буддизма в Бирме, в начале 1890-х годов блокируя попытки британцев использовать монастыри в качестве плацдармов для светской образовательной программы. Но нет никаких свидетельств того, что он когда-либо отказывался от своей религии.
Даже если мы сомневаемся в театрализованной версии диалога в изложении Абд ал-Халика, его книга, тем не менее, была частью полемической публичной сферы, которая, как мы видим, расширялась по всему Бенгальскому заливу. Поскольку Абд аль-Халик последовал за различными христианскими, бахаистскими и индуистскими миссионерами в Мандалай, они, в свою очередь, вызвали отклики буддийской печати. Одним из новых буддийских миссионерских обществ стала "Сасана Нуггаха Атхин" (Миссионерская ассоциация), основанная в Мандалае в 1897 году, через шесть лет после предполагаемых дебатов. Появились и новые буддийские пропагандисты, такие как Леди Саядав (1846-1923), который посредством печати простых работ на простонародном бирманском языке донес до масс мистические учения и техники медитации, которые ранее были уделом посвященных монахов, читавших на пали. Среди множества работ, напечатанных Саядо, было полемическое исследование "четырех великих религий" (Batha-kyi le-ba), в котором он сравнивал свою собственную реформистскую версию буддизма тхеравады с индуизмом, христианством и исламом. Естественно, все три религии оказались несостоятельными, причем ислам стал объектом особой враждебности. По мнению Саядава, мусульмане поклонялись могущественному богу, который требовал жертвоприношений из человеческой и животной крови, а легион злых духов распространял эпидемии и хаос. Примечательно, что в своей бирманской книге Сайадав называет мусульманского бога не арабским словом Аллах, а урду (и персидским) - Худа. Здесь полемист непреднамеренно указал через Бенгальский залив на индийские истоки религии, на прозелитизм которых он отвечал теми же спорными методами. Это было частью полемического противостояния, когда буддисты предприняли свои собственные попытки самоутверждения, в результате чего миссионеры отправились в Калькутту, чтобы возродить свою религию на ее исконной родине.
Однако, как и в случае с христианскими миссионерами, подобные спорные начинания могли проложить путь к более позитивному взаимодействию с изучаемой религией. Так было с последующим индийским мусульманским религиозным учителем в Бирме, Маулви Мухаммадом Хусайном, который основал в Рангуне журнал на урду под названием Ittihad-i Mazahib-i 'Alam ("Единство мировых религий"). Запущенный в 1907 году, журнал продолжил экуменическую деятельность в те годы, когда Леди Саядав достиг полемической известности. Как и Абд аль-Халик до него, Хусайн столкнулся с теми же языковыми барьерами, так что ориентирами его журнала оставались прежде всего ислам и тексты на урду и арабском, которые он мог читать. Однако христианские переводы Евангелий (на которые он неоднократно ссылался) и более обширная полка книг по буддизму на урду, доступная ему, по сравнению с Абд аль-Халиком, более десятилетием ранее, позволили Хусайну выработать универсалистский подход к религиозному плюрализму, который, тем не менее, коренился в исламе. Ведь, как он объяснял, Аллах послал много разных пророков, чтобы направлять свое творение, каждый из которых соответствовал среде, нравам и языку людей, которых они должны были направлять, - условиям, которые неизбежно менялись с течением времени и места.