– И тут Остапа понесло, – улыбаюсь я, морща нос от обдавшего меня аромата алкоголя.
Дэн тоже улыбается, пьяными глазами исследуя моё лицо, а когда его взгляд надолго останавливается на моих губах, я неосознанно их облизываю и вижу, как зрачки глаз друга расширяются. Моё горло почему-то пересыхает от этого зрелища, и я сдавленно предостерегаю:
– Даже не думай…
– Поздно, – выдыхает он, стискивая пальцами мой затылок и прижимается своими губами к моим.
Да блин!
Моё сердце замирает, чтобы секунду спустя ухнуть в пропасть и забиться там в истерике. В попытке осмыслить причину его бешенства, чувствую во рту горячий язык Дениса с горьким привкусом спиртного, и в груди поднимается возмущение. По крайней мере, оно обязано было там подняться!
– Денис, твою мать! – шиплю ему в губы, пытаясь отстраниться. – Ты совсем, что ли, охренел?
– Блять, Рин, просто заткнись, – рвано выдыхает он, а следом делает невероятное.
Резко опрокидывает меня на спину, нависнув сверху при помощи согнутой в локте руки, и её же ладонью закрывает мне рот! Ладонь другой руки просовывает под мою футболку и сжимает пальцы на талии, при этом не отпуская мой взгляд. Через мгновение я резко втягиваю носом воздух, потому что его влажные губы припадают к шее, а горячие пальцы начинают с нажимом скользить по коже к моей груди… И мне бы начать паниковать – потому что происходящее за гранью! – но вместо этого я закрываю глаза в ожидании неминуемого, неожиданно наслаждаясь ласками.
Может, это вино заставляет меня так себя вести и чувствовать то, что я чувствую? Вся эта дрожь, предвкушение, …желание большего – происки алкоголя в моей крови?
Мысли растворяются, как сахар в чае, когда мужская ладонь накрывает своей теплотой одно из полушарий моей груди, а жадные губы впиваются в мои, выдыхая в мой рот тихое рычание. Издаю нетерпеливый стон и обвиваю руками его шею в попытке приблизится сильней, даже, кажется, ногу закидываю на его бёдра.
Денис отрывается от моих губ и шумно, рвано целует мои скулы, ямку за ухом, пока его рука перемещается с груди на спину и, перебирая позвонки, спускается к моей заднице…
Дыхание уже давно взбесилось, сердце трепещет, как та пойманная в золотую клетку птичка, рассудок вообще пожелал долго жить, свалив в закат. Внизу живота собирается сладко-тянущее томление. Почти болезненное. Особенно остро я его чувствую, когда твёрдые пальцы с силой мнут ягодицы.
Господи… Как же круто… Чувствовать себя желанной…
А затем Денис обхватывает пальцами мою талию и тяжело выдыхает мне на ухо, обжигая кожу дыханием:
– Прости… Не хочу в таком состоянии… Лишать… Прости меня, Рин.
– Ч-что? – пытаюсь я вникнуть в его слова. – А. Всё в пор-рядке. Я уже не…
Дэн мгновенно застывает. Его плечи, шея, руки и спина буквально каменеют.
Ну да, я ему о том позорном случае не рассказывала. Стыдилась. Впрочем, ему и не обязательно знать ВСЁ о моей жизни. Да и он сам никогда не докладывал мне о своих интимных похождениях. Я лишь догадывалась о них.
Зато его реакция на мою излишнюю откровенность возвращает мне разум, который пока сопротивляется осознавать то, что здесь происходило, но твёрдо даёт понять, что откат не покажется мягким для моей несчастной совести.
– Иди спать, Дарина, – окончательно остужает меня его ледяной голос, а сам он падает на спину, следом закрывая своё лицо изгибом локтя.
Глава 4
Денис
В рожу херачит яркий свет, и я не сразу соображаю почему. В основном из-за того, что мою черепную коробку засунули под пресс и давят, чтобы вскоре обозреть на стенах и полу мои взорвавшиеся мозги. Во рту помойка, которая, почему-то, словно пустыня иссохла без влаги, а разбухший язык, как наждачка режет нёбо.
М-да. Знал же, что текила не панацея от всех бед, но с упорством заправского алкаша вливал её в себя вчера литрами.
С усилием переворачиваю своё бренное тело набок, прячась от изуверского света и закрываю рожу рукой. Блять, как же мне паршиво. Сдохнуть, что ли?
– Денис? – сквозь шум молотков в башке, скользит осторожный шёпот. – Ты в институт пойдёшь?
В многострадальную голову врываются воспоминания о вчерашнем вечере, и грудь сдавливает ледяной холод. Моя Мартышка успела с кем-то переспать. Сука. Когда?! С кем? Сколько раз?
– Сама-то как думаешь? – рявкаю я и тут же морщусь от прострела боли в висках.
– Ну да, – тихо соглашается она. – Вот, – звенит стекло о лакированное дерево, – здесь вода, анальгин и кетарол – сам определишь степень головной боли.