— Я всегда, Саша, был внимательным до морены, до травы.
Хороша была экспедиция на Памир в 1977 году. Первенство Союза, команда московского «Спартака». Но мы каждый год вывозили и молодых ребят, наше будущее. Старались одною, двух включать затем в группу. Как раз в том году в нашу команду попали Башкиров и Олег Коровкин.
Я, как одессит, помогал одесским молодым альпинистам спортивно расти. В том году мы включили в нашу команду ещё двух альпинистов — Лёшу Ставницера и Вадима Свиреденко. Таким составом и выехали. Нас очень поддерживал Витя Некрасов, лидер армейского альпинизма, мастер высокого класса, многократный участник первенства. Самая же большая его заслуга в том, что он организатор всего армейского альпинизма. Он был образованным, высоко культурным человеком. Знал о горах всё — историю, географию. С ним бывало всегда интересно, и в Москве, и в горах.
В одной из встреч в Москве он рассказал о районе Лукницкого на Юго-Западном Памире. Предложил заявить, если соберётся сильная команда, пик Лукницкого по северо-западной стене. Стена проблемная. Экспедиция на 30—40 дней. Подъезд сложный, подход с караваном ишаков. Организовали базовый лагерь, и началась обычная повседневная работа по разведке, по наблюдению, по обработке маршрута. Первая заброска, вся группа вышла под стену, взяли верёвки, палатки. Дав ребятам команду уходить вниз, я остался один на ночёвку под стеной. Хотел понаблюдать за стеной, пока они готовятся к выходу. Я уже говорил, что люблю ходить один. Взял метров 100-120 веревки и пошёл под стену. Провесил ее в нижней части маршрута. По тем временам такая работа в одиночку считалась криминалом, и я попросил ребят никому об этом не рассказывать.
Когда я шёл обратно из-под стены, то на крутой морене почувствовал вдруг, что кто-то меня ведёт, кто-то на меня смотрит. Оборачиваюсь, и сзади себя, метрах в 30, вижу снежного барса. Красивая такая кошка, стоит на морене и смотрит на меня. Хорошо вижу его морду, глаза, усы. Видимо, он шёл параллельным со мной курсом, немного позади. Тут я вспомнил «Мцыри» и стал думать, что делать, хватит ледоруба или взять еще камень. Никто никогда не говорил и не писал о нападении барса на человека, кроме Лермонтова: «И в горло я успел воткнуть и там два раза повернуть свое оружье». Не знаю, сколько мы так стояли и смотрели друг на друга. Потом я скосил глаза, чтобы оценить, куда мне отступать, и, не разворачиваясь, сделал шаг назад-вниз. После этого отступления барс взглянул на меня (как мне показалось, с превосходством) и невозмутимо пошёл вверх, в горы. Не забыть, как он спокойно, с достоинством смотрел на меня.
Когда я прибежал в лагерь и начал рассказывать о барсе, Юра Визбор скептически улыбнулся, не поверил. Но через несколько дней наш поварёнок тоже встретил барса. Он охотился на уларов и прибежал в лагерь без ружья, глаза квадратные: «Вы сидите, в карты играете, а там барсы ходят»
Потом, когда мы шли в ущелье под пик Лукницкого, мы увидели на снегу следы барсов. Целой семьи, судя по размерам. Тут уж все поверили нашим рассказам. Появились в горах другие живые существа и они наблюдали за нами, что мы делаем, как живём.
Как я говорил, когда космонавт Титов летал в космосе, мы назвали вершину пиком Титова. Во вспомогательной группе, кроме Визбора, Лёша Лупиков и еще два-три человека, и конечно Аркадий Мартыновский.
Значит, стена пика Лукницкого. В средней части гигантские сосульки, надо их пройти траверсом, иначе нет выхода на стену. Лёд нависает на скалы. Траверс метров 25. Планировали пройти его рано утром, когда скалы под сосульками покрыты льдом. Кошки тут не помогут, срубать его, умаешься. А ждать, пока оттает, тоже нельзя, сплошным потоком будет лить холодная вода. Подошли под сосульки, лёд уже начал оттаивать. Прошёл я метров 15 и у меня начало сводить руки и ноги от переохлаждения. Я спросил, кто хочет работать первым. Ринулся вперед Башкиров. Отработал он блестяще, хотя уже шёл сплошной поток. Вышли мы на скалы мокрыми насквозь. Всю одежду пришлось выжимать.
Я пытаюсь ему подсказать, но он решил все делать сам. И запоролся так, что еле спустился. После этого пошёл Володя Башкиров. Впервые я видел его на маршруте первым и это был высший класс, и по тому, как он шёл, и по тому, как надежно обеспечивал страховку, и по тому, как выбирал маршрут. После этого я понял, что появился в альпинизме новый лидер. К этому времени я уже 17 лет работал тренером в «Спартаке» и за всё время ничего подобного у себя в команде не встречал.
Сразу после восхождения возникло желание сделать что-нибудь ещё, и мы пошли с Володей Башкировым вдвоем на красивую гору, через перевал. Решили назвать вершину «Пиком Восьми». Она выше пятой категории трудности, ближе к «шестёрке». Мы постоянно менялись ведущими, и я ещё раз убедился, уже окончательно, что его работа — это высший класс. Раз он застрял при прохождении карниза лазанием. До этого мне не приходилось смотреть за впереди-идущим. Поверь — это для меня хуже, чем самому идти первым. Я гляжу, он висит на этом карнизе. Подсказывать в таких случаях нет смысла. Висел он минуты две и на руках вышел оттуда. После этого восхождения я с большим удовольствием передал капитанский жезл Башкирову, как капитану спартаковской команды. Володя стал командовать на всех наших восхождениях на первенство Союза, а я уже ходил, как играющий тренер.