Видел запуск ракеты. О, Саша, с телевизионным зрелищем это ни в какое сравнение не идет. Когда стоишь в непосредственной близости и видишь всё в натуре, запуск производит грандиозное, незабываемое, просто не знаешь, как сказать, впечатление. В Штатах за то, чтобы увидеть запуск космической ракеты, платят тысячи долларов.
Впечатляют команды готовности, получасовая, десятиминутная...
— Они передаются по радио?
— Да, трансляция идёт, отсчёт. Всё это нагнетает напряжение, внутреннее состояние. Ты становишься причастен к процессу. Понимаешь? И когда даётся старт... О, это надо видеть! Запуск ночью. Море огня. И передаются команды, что сработало, что не сработало, как сработало. Комментируется весь процесс взлёта. Ты хоть не понимаешь всего, но переживаешь вместе со всеми за то, что происходит.
— Когда видишь запуск ракеты по телевидению, то удивляешься тому, что ракета поднимается медленно. Убыстренная съёмка, что ли?
— Она действительно, Саша, не исчезает сразу. Движение её нормально видишь.
— Не так, как уходит пуля при выстреле?
— Нет, не так
— Тогда непонятно: стоит ракета и вдруг начинает медленно подниматься. И не падает на бок.
— Она действительно не прыгает, не взлетает, а мощно так идёт. И пошла, и пошла вверх очень сильно. Не физики мы с тобой, я говорю о том, что видел.
Территория космодрома гигантская. При нём свой аэродром со всем хозяйством. Рядом город Ленинск, который обслуживал всё его хозяйство, всю эту махину. Мы садились на посадочную полосу, куда садился «Буран». Это наша история. Сейчас он стоит, бедный, под открытым небом. Брошенный, никому не нужный. Такая тоска на него смотреть...
На месте там музей космонавтики. Держится на одном энтузиазме. Бережно собрано все от первого спутника и до наших дней. Шлемы, приборы, одежда... Гагаринские вещи. Когда мы уходили, женщина-экскурсовод попросила нас по заведенной традиции написать что-нибудь в книгу записей. С нами был Володя Безлюдный, я не сказал. Но почему-то ткнули пальцем в меня. Я написал три фразы. Помню, что поставил три точки. И прочитал вслух, что написал. Вес сказали: «У, здорово!» И подписались. Пришёл я в гостиницу, хотел записать эти три фразы и не мог вспомнить ни слова. Говорю Безлюдному: «Володя, что я там написал?» Не помнит. Такое на меня произвело впечатление виденное в тот день, что до сих не знаю, что я там написал. А домики Королева и Гагарина! Скромные деревянные домики, теперь даже дач таких не строят. Металлическая кровать с панцирной сеткой, как в альплагере, стоит совдеповский письменный стол, простейший, однотумбовый. Старые стулья. Говорят, Королеву предлагали сделать другой, хороший кабинет, но он категорически отказался. Такой гигант и спартанский быт. То же и у Гагарина. Из этого дома он вышел, отправляясь в полёт.
— У Аркадия Мартыновского там свое хозяйство и видно, что в нем есть хозяин. Гостиницы в порядке, кондиционеры работают, горячая вода, даже клумбы и цветочки. На Байконуре в домах поснимали окна, рамы разворовали, они разорены совсем. Там жили военные, теперь их нет. После этого печального зрелища, когда попадаешь в хозяйство Мартыновского, настроение заметно улучшается.
Но все затмевает зрелище запуска. Ничего подобного я в жизни не видел.
— Аркадий Мартыновский большой человек в прямом и переносном смысле. Я понял это, когда он пригласил нас, альпинистов, к себе на фирму в город Королев.
— Аркадий помог отстоять станцию «Мир».
— А морская платформа, созданная для запуска спутников? Для стран всего мира. Плати и запускай свой спутник. И при всём при этом Аркадий остаётся верен нашему альпинистскому братству. Видел, что висит у него в кабинете?
— Ушба, Шхельда и фотография нашей компании с Юрой Визбором.
— Вот так...
Землетрясение в Армении
— Первое сообщение о трагедии в Армении было довольно расплывчатым, потом сообщили, что сила толчков достигала 7—8 баллов, большие разрушения. Информация нарастала, как снежный ком. Сначала десятки погибших, потом сотни, затем тысячи.
Рано утром я пришёл на работу в Управление альпинизма и составил телеграммы во все горно-спасательные пункты, во все КПС: «Немедленно группе в 7—8 человек с полной автономией, снаряжением, запасом продуктов на неделю прибыть на место землетрясения».
— На кавказские КСП?
— И азиатские. Всем.
И сам поехал с Кизиковым. Но во Внуково билет на самолёт купить было невозможно, никто не хотел даже разговаривать, никто нас не слушал. Там собралось столько родственников и близких, желающих улететь в Ереван, что удостоверения спасателей не производили никакого впечатления, даже моё удостоверение руководителя и координатора всех горно-спасательных служб Союза.