— Вот это да! — говорит Индия. — Больше, чем я ожидала.
— Я так и думала.
— Не могу тебя сейчас оставить, — говорит она. — Не хочу найти тебя потом где-нибудь в канаве, поэтому мы поедем вместе. Согласна? А когда ты будешь говорить с этим парнем, я выйду в туалет или еще куда-нибудь.
— Ты настоящий друг, — отвечаю я, цитируя ослика Иа-Иа. — Не то что некоторые.
И хотя, как правило, я привожу цитаты, когда хочу, чтобы мои слова звучали саркастически, — как в тот раз, когда обладатель лотка с хот-догами заявил мне, что надо дополнительно платить за жгучий перец или маринованные овощи, — на этот раз я и в самом деле так думаю.
— Значит, ты собираешься посвятить свою жизнь тому, чтобы вырывать меня из челюстей китов? — спросил Джонз, не переставая смеяться.
— Если я не буду этого делать, то китовые желудки превратят тебя в месиво и медленно переварят.
— А что, разве Бог не заставит кита выплюнуть меня?
— Ты же не веришь в Бога.
Он отвесил мне поклон:
— Уичита Грей! Спасатель-доброволец! Звучит отлично. Особенно в качестве официального наименования рода занятий.
— Мне не хватает нимба, — ответила я, оглядываясь в поисках какого-нибудь подходящего желтого предмета.
— Тебе нужны светлые волосы и тонированные стекла в автомобиле.
— Сначала нимб.
И как-то так получилось, что в самом разгаре нашего веселья и поисков нимба мы налетели друг на друга. Джонз схватил меня за руку, чтобы я не упала, а я схватилась за дерево, и в результате получилось, что мы прижались к вырезанному им на дереве лицу духа. Полуденное солнце стало еще жарче, а Джона пах «Тайдом», мылом и… Джоной. И мне захотелось, чтобы нас проглотил какой-нибудь кит… чтобы мы никогда не разлучались и чтобы я всегда могла чувствовать этот его запах.
Джона отпустил мою руку, и она упала.
— Спасателей не нужно спасать, — сказал он. Но он больше не смеялся. — Ты настоящий друг.
Считайте меня сумасшедшей, но у меня всегда было такое чувство, что невинность я потеряла именно в тот день, когда так и не смогла найти себе нимб.
Глава 24
В Клубе тягуче-скучно, и время еле-еле ползет. Удивительно, ведь сегодня понедельник. Удивительно до тех пор, пока я не обнаруживаю, что каким-то необъяснимым образом Кенни удалось проскользнуть к микрофону мимо стоящего на страже Майка, и он поет нечто, что может быть и неаполитанской песней «О, мое солнце», и «Она будет ходить по горам, когда приедет». Да, самые стойкие посетители в клубных отсеках либо совсем глухие, либо слишком уж преданы этому бару.
— Он что, и в самом деле твой друг? — спрашивает меня Майк, когда мы с Индией входим в медленно прогревающийся зал. — Он назвал твое имя, и я нарушил клубные правила.
— Мы с ним вместе работаем, — отвечаю я. Потом спрашиваю: — Можно с тобой поговорить?
Глаза Майка пробегают по пустому бару из стороны в сторону.
— Конечно. Если ты его уберешь. — И он жестом показывает на эстраду и на Кенни.
Несмотря на внешнюю развязность, я довольно робкая и застенчивая. Вышибала из меня никакой. Но уж слишком много я напортачила в своей жизни за эти последние несколько дней. Все шло так хорошо, пока Индия не заметила, что мы с Джоной «совсем срослись», а я не посмотрела тот телерепортаж…
Ладно, пусть все шло не так уж гладко, но сделаем вид, что все было именно так.
Маршевым шагом я направляюсь к эстраде и тяну Кенни за джинсы.
Он смотрит на меня сверху вниз.
— Хочу попросить тебя об одолжении, — говорю я ему. В ответ раздается дикий вопль. Потом стихает. Потом раздается снова:
— Уичита, дорогая Уичита…
— Кенни, прошу тебя! Умоляю! Майк больше не станет со мной разговаривать, если ты не перестанешь.
Он пристально смотрит на меня сверху.
— Зачем ты поступаешь так, Уичита? — спрашивает он нараспев, как в шекспировском театре. — Дженет раскинула сети, и Джона попался тотчас. Она у него отсосала, когда ты покинула нас. Зачем же ты так поступаешь?
Я сказала, что микрофон и усилитель были включены?
Дженет… отсосала?
Несгибаемые завсегдатаи бара — не глухие, поэтому все слышат и все, как один, поворачиваются ко мне. Никто и подумать не мог, что «свободный микрофон» Клуба предполагает такие импровизации.
— Кенни… — говорю я. — Пожалуйста. Очень тебя прошу, уйди оттуда. А я потом буду слушать все твои новые вещи.
Он резко выключает микрофон и спрыгивает с эстрады. По залу проносится коллективный вздох облегчения.
— Обещаешь? — спрашивает Кенни.
— Обещаю. — Я направляюсь к бару, поэтому оказываюсь к нему спиной, но потом оборачиваюсь. — А что ты имел ввиду, когда пел «отсосала»?