Лорд мягко поднял Антонина с колен и усадил в свое кресло.
— Я понимаю, друг мой. Старые грехи долго не отпускают. Мы пойдем вперед. Теперь мы должны сделать наш мир безопасным местом для наших детей, согласен, Антонин?
Долохов подобрался и четко сказал:
— Вы правы, мой Лорд. Мой сын вырастет и проживет свою жизнь в мире и безопасности. Я убью всех, кто мне помешает обеспечить счастливое будущее нашим детям.
Лорд кивнул.
— Все верно, Тони. Но мы обманем и очаруем их, мы же хитрые слизеринцы, они сами не заметят, как начнут петь нам хвалебные песни. Будут упрямцы, будут и жертвы. Возможно. Нам понадобятся все наши таланты, и все Вы. Невелика доблесть — умереть за идею. Доблесть — Выжить и выиграть. Мы победим. И наше оружие — не только меч. Наше оружие — перо и пергамент. Связи. Сплетни. Компромат. Лесть. Подкуп. Страх. И самое главное — управление толпой. Мы справимся, Тони.
С этими словами Лорд обнял Антонина, а тот заплакал у него на плече. Мне показалось, все присутствующие понимали, что оплакивает Долохов. Тот плакал по своей мечте, по настоящей Эйлин, он оплакивал ее смерть и свои ошибки. Неожиданно выступил очень высокий мужчина со славянскими чертами измученного лица. Он глухо произнес:
— Лорд, прошу, убейте меня. Я могу предать.
Он обвел невидящими глазами остальных мужчин и застонал:
— Я видел в омуте, я всех предал. Как я мог? Я не знаю. Как мне жить теперь? Я предал Вас всех…
Малфой мягко положил ему руку на плечо и громко сказал:
— Мы пришли к выводу, что ты был не в себе. Ты не предавал. Мы уверены.
Лорд и остальные подтвердили:
— Мы верим тебе, Игорь.
Я молча стояла и думала о бликах огня в камине и сгущающихся сумерках. Потом как-то неожиданно Лорд стал меня знакомить с остальными, я плохо их запомнила. Кажется там был Лейстрандж старший, Розье, Гойл, еще кто-то. Я кивала и пожимала протянутые руки, у них так принято — пожимать своим руки. Это мне шепнул Лорд, кажется. Все вокруг слилось в однообразный цветной гул. Потом мы ужинали все вместе. Суровые воины превратились в светских щеголей, они шутили, беззаботно смеялись, за столом царила непринужденная атмосфера. Лорд посадил меня рядом и постоянно придерживал, но я была слишком истощена, чтобы адекватно соображать. Я выпила два бокала вина и отключилась.
***
— Антипохмельное или отрезвляющее?
— Тише, не кричи пожалуйста… Головушка моя бедная. Как Вы тут живете? Водки нет, сметаны нет, сало паршивое, и рассолу нет!
Я спряталась под одеяло полностью и слабо поскуливала, но Лорд вытащил меня и со словами:
— Значит антипохмельное, — влил в меня мерзко пахнущее варево.
Через пару минут в голове посветлело, но вылезать все равно не хотелось. Лорд ласковым голосом театрального соблазнителя сообщил:
— У меня ванна точно такая же, как ванная старост в Хогвартсе. Неприлично огромный бассейн, на громадных окнах во всю стену мерцают витражи. Кранов даже больше, чем в школе, а пена искрится всеми цветами радуги. Запах пены можно выбирать из тридцати трех ароматов. Хочешь?
Я взвизгнула и деловито поинтересовалась:
— Поможешь разобраться?
***
Ванная комната была самым прекрасным местом на свете. Удивительным чудом, волшебством, вечным подарком, полным прекрасной магией. Трехуровневый фонтан в центре приковывал к себе взгляд. Из множества бронзовых кранов в бассейн, полный пены, лилась разноцветная вода. Вся комната облицована мрамором. На витражах повторялся короткий сюжет: веселый толстяк -солнце дрался на мечах с мрачным желчным лунным диском. Они побеждали с переменным успехом, когда победитель — солнце, то яркие лучи заливали комнату, с потолка в воду опадали душистые лепестки тропических цветов и проносилась стайка испуганных бабочек, если же луна брала верх, то в темнеющей комнате начиналась дискотечная вакханалия падающих звезд, комет и снежинок, проскакивающих по комнате. Затем следовал пятиминутный перерыв, солнце и луна спокойно кружились по краям витража, но постепенно они начинали бросать друг на друга негодующие взгляды, с лязгом доставались мечи из ножен и десятиминутный бой начинался вновь. Необыкновенно красиво!
Секс с Томом был просто чудом, я прямо ожила. Он был сильным и нежным, таким, как надо. События предыдущего дня отдалились и подернулись дымкой.
***
— За кого ты обычно болеешь, за солнце или луну? — Поинтересовалась я у Лорда за завтраком, надкусывая тост с джемом и размазывая вечную овсянку по тарелке.
— По настроению, я же сам их придумал, — он наморщил лоб, — зависит от времени года, состояния здоровья и чего-то еще, например сегодня мне нравилось смотреть на твое лицо в сумраке и таинственном тумане…
Он засмеялся беззаботно, легко.
— Слышали бы меня сейчас мои последователи… С ума сойти, я всерьез раздумываю, что тебе идет больше — цветы или звезды? Я жесткий суровый мужик, я планирую государственный переворот, я занят разработкой акций устрашения, но при этом я хочу мороженого, представляешь, первый раз за двадцать лет!
Он щелкнул пальцами и на столе появилась большая миска с шоколадными, ванильными и розовыми шариками.
— Подумаешь, не всегда же настоящему мужику спать на голой земле и вгрызаться зубами в кровоточащее сердце лично пойманной добычи, — проворчала я в ответ, проворно загребая побольше шоколадного мороженого в свою ложку.
Больше я его не боялась. Вообще. Вопиющих признаков сумашествия не наблюдалось, а за время работы я такого навидалась, что сидящий напротив мужчина выглядел образцом здравомыслия.
Мы переместились в курительную комнату, великолепно сваренный кофе оттенял изысканный аромат сигары Лорда, я наслаждалась тонкой дамской сигаретой и сладостным ощущением покоя и безделья. Лорд приказал (?) попросил (?) задержаться у него на пару дней и я уже получила «благословение» от тетушки с короткой припиской от Ирмы: «Наконец-то!» и осторожное пожелание «хорошо повеселиться» от шефов. Кстати, Сиггинсу я позвонила по обычному телефону, который нашелся у шефа в отдельной комнате рядом с телевизором и стопкой свежих газет. Записку тете отнесла неприметная серая сова и вернулась с ответом. Благодаря моей паранойе тетя была уверена, что у меня все хорошо, я не под принуждением и в безопасности. Код был простой, поэтому действенный. Если мне нужна была помощь, я должна была ввернуть в текст любое число, обозначенное цифрами от нуля до девяти. Если же я отсылала записку по своей воле, то любое число нужно было прописать буквами. Текст записки гласил: «Задержусь в гостях на два дня. Целую. Эйлин».