— А, теперь мне всё ясно! — воскликнула она. — Ты хочешь, чтобы я тебе написала Место-Жительство моей мамочки! Написать я, конечно, не могу, зато могу нарисовать; только мне нужно что-нибудь острое, чтобы рисовать на коре. Дай мне, пожалуйста, акулий зуб из своего ожерелья.
Чужеземец (настоящий теварец из теварского племени) ничего ей не ответил. И тогда Таффи протянула ручку к восхитительному ожерелью на его шее и дёрнула за акулий зуб, висевший среди зёрен и бус.
«Что за удивительный и поразительный ребёнок! — подумал Чужеземец из племени тевара. — Ведь это не простой акулий зуб, а волшебный, и мне всегда говорили, что кто его коснется без моего разрешения — распухнет, а то и лопнет; но она почему-то совсем не распухла, и этот важный Вождь-которого-волнуют-только-свои-дела — он, похоже, совсем не боится, что его дочка распухнет и лопнет. Надо бы мне быть ещё вежливей». И он отдал Таффи акулий зуб.
Таффи улеглась на животик и стала болтать ногами в воздухе — прямо как одна моя знакомая, когда рисует, лёжа на полу в гостиной (вот только язык Таффи не высовывала).
— Сейчас я нарисую тебе красивые картинки, — сказала она, — а ты можешь смотреть мне через плечо, но только не толкайся. Смотри, вот я рисую, как папа ловит рыбу. Он получился не совсем похожий, но мамочка поймёт, потому что я нарисовала ему острогу — ту, которая поломалась. А вот это другая острога — та, что ему нужна: длинная, с чёрным древком. Кажется, будто она воткнулась папе в спину, но это потому что акулий зуб соскользнул, и вообще на этой коре совсем мало места. Я хочу, чтобы ты принёс эту острогу — вот я рисую, как я тебе это объясняю. Конечно, мои волосы так не торчат, зато их так легче рисовать. Теперь я рисую тебя. Вообще я думаю, что ты очень славный, но на картинке ты получаешься не очень славный, — только не вздумай на меня за это дуться. Ты ведь не дуешься, правда?
Чужеземец (который был истинным теварцем) только улыбнулся. Он подумал: «Наверное, скоро начнётся большое сражение, и эта изумительная девочка, которая взяла мой волшебный акулий зуб, но не распухла и не лопнула, — она хочет, чтобы я привёл на помощь великому Вождю всё его племя. Он поистине великий Вождь, раз до сих пор сидит ко мне спиной».
— Смотри, — сказала Таффи; она очень старалась, но всё равно выходило не совсем похоже. — Это ты, и в руке ты держишь чёрную острогу — я её нарисовала, чтобы ты не забыл её принести. А теперь я тебе объясню, как искать Домашний Адрес моей мамочки. Сначала ты дойдёшь до двух деревьев (вот они, эти деревья), потом поднимешься на холм (вот он, этот холм), а потом пойдёшь через Бобровую топь, где живут бобры. Я нарисовала только их головы, потому что целых бобров рисовать не умею, — но ты всё равно увидишь одни головы, когда будешь идти через Бобровую топь. Только смотри не свались туда и не утопни! А за топью почти сразу будет наша Пещера. Конечно, она не такая высокая, как холмы, но у меня мелкие рисунки не очень получаются. А вот рядом с Пещерой стоит моя мамочка. Правда, она очень прекрасная?
Чужеземец кивнул.
— Она самая очень-прекрасная из всех мамочек, — сказала Таффи, — и она не обидится, что получилась вот такая, а только обрадуется, что она у меня получилась. И на всякий случай, если ты всё-таки забудешь, я нарисовала рядом с ней острогу, которая нужна папочке. Вообще-то она в Пещере, но когда ты покажешь рисунок, мамочка тебе её вынесет. Видишь, мамочка подняла руки и радуется тебе; я точно знаю, что она тебе обрадуется. Правда, прекрасный рисунок? Ты всё хорошо понял — или переговорить тебе всё сначала?
Чужеземец (ты ведь помнишь, что он был теварец?) посмотрел на рисунок и усердно закивал. «Если я не приведу на помощь всё племя, — подумал он, — то Вождь падёт от руки врагов — вот они, надвигаются со всех сторон с копьями в руках! Теперь-то я понял, почему великий Вождь делает вид, что не замечает меня! Он боится, что его заметят враги, которые затаились в кустах. Поэтому он повернулся ко мне спиной, поручив мудрому и удивительному ребёнку нарисовать этот ужасный рисунок, по которому видно, в какую беду он попал. Надо скорей бежать за его племенем!» И даже не спросив у Таффи дорогу, он схватил берёсту и быстрее ветра помчался сквозь кусты, а Таффи уселась на землю, очень довольная собой.