Многие задают вопрос: почему вы называете всё это мягким регулированием? Я здесь использую общепринятую терминологию. Жёстким валютным регулированием называется режим, как в позднем СССР, с монополией внешней торговли государства, множественными валютными курсами, полной неконвертируемостью национальной валюты и т.п. А то, что я здесь описал, со свободой внешнеэкономической деятельности, с ограниченным, но свободным валютным рынком, с внутренней конвертируемостью национальной валюты — мягким. В США ещё используются термины «контроль над движением товаров» (имеется в виду во внешней торговле) — для жёсткого, и «контроль над движением капитала» — для мягкого. Почему я не предлагаю жёсткое валютное регулирование, как многие наши здравые экономисты, точнее, весьма немногие, выжившие после тотальной либеральной зачистки? Я вовсе не считаю его принципиально неприемлемым, но не вижу госаппарата того профессионального качества и честности, который может его осуществить, — объём государственной работы и возможность злоупотреблений при нём очень велики. А при мягком — нет, все коммерческие решения принимаются хозяйствующими субъектами. Притом оно вообще очень легко администрируется, опыт всех его элементов у ЦБ есть, времени на подготовку и раскачку нужно минимум (я оцениваю его в два месяца). К тому же я вообще сторонник минимально необходимых воздействий. Где можно без общего наркоза — лучше обходиться местным, где можно вообще без операции — лучше обходиться таблетками. Введение жёсткого валютного регулирования всё же сродни ампутации. А мягкое — это таблетки.
Потому что теряют и компании, и люди от введения этого? Да ничего, в сущности, — импортировать товары и услуги могут, за границу ездить и покупать там могут. Разрешение на всё это спрашивать как не были должны, так и не будут. Есть только чисто психологический аспект, как лет 15–20 назад, когда начали вводить зарплатные карточки: нас заставляют, жаловались многие. А вам-то что? Ну, как же, а если мне наличные нужны? Так идите и снимите. Да, но как-то… В результате все привыкли, никто из получающих зарплату на счёт (а это половина работающих в стране) не считает, что его нагнули и ущемляют, и все деньги снимать в день получки никто не бежит. Так будет и с валютным регулированием. Компании могут сказать нечто чуть более рациональное: мы не знаем, какой курс будет на рынке через полгода, возникают курсовые риски. Так купите хедж, как делает в США любой импортер, например, из Европы. К тому же курс рубля пойдёт сильно вверх, это однозначно просчитывается. Потому что спрос на валюту упадёт (часть нынешних сделок окажутся запрещёнными или невозможными), а предложение вырастет (экспортеры и покупатели валюты не смогут скапливать её на своих счетах). Правда, общий объём приходящей в страну и продаваемой валюты пока падает из-за падения нефтяных цен, ну так и рубль при этих ценах на нефть вырастет не до 30, как раньше, а до 40–42, что, естественно, снижает и импорт, и как следствие покупку валюты. Пока сохраняется нынешняя ублюдочная структура экономики с её сверхзависимостью от нефти, рубль будет неизбежно падать при падении нефтяных цен. Никакое валютное регулирование не может этому воспрепятствовать — оно лишь обеспечит, чтобы его падение не было неадекватным и чтобы не возникало паники, которой иначе воспользуются для ещё большего его обрушения.
А что мы выиграем? Стабилизируется и начнёт расти рубль. Банки начнут все средства тратить на кредитование, потому что альтернативная халява в виде спекуляции валютой закончится, а на чём-то зарабатывать же надо. Прекратится отток капитала, перестанут падать резервы. На самом деле они начнут расти даже при низких нефтяных ценах, потому что в результате введения вышеописанного рубль начнёт укрепляться слишком быстро, что нам сейчас не очень выгодно, а способ предотвращения этого — покупка валюты Центральным банком. Но всё это свободный рынок, а то, что происходит с нами в последние месяцы, есть результат вовсе не рыночной стихии, а целенаправленной атаки на нас. Притом даже не спекулятивной, с целью заработать, как в своё время Сорос на фунт, а чисто политической атаки наших врагов — США и их прихвостней (других врагов у нас в мире нет) — с целью нас уничтожить. Так вот, введение валютного регулирования драматически ограничивает их возможности по атаке на нашу финансовую систему. Нет, обвалить цены на нефть они по-прежнему могут, и нам от этого плохо, но это и для них не «гуд». Потому что, во-первых, саудиты и их коллеги и сами стонут от таких цен, долго они их не выдержат, их бюджет, даже скорректированный под 40-миллиардный дефицит, свёрстан под 80 долларов за баррель, а не под 14 долларов, как в 1986 году. А во-вторых, потому что в отличие от 1986 года США сейчас сами самый большой в мире производитель нефти, больший, чем и Саудовская Аравия, и Россия. Причём нефть там дорогая по себестоимости. А считать, что американские власти могут плевать на интересы собственной нефтяной индустрии и её лобби, — верх наивности. Да, президент Обама радостно заявляет, что низкие нефтяные цены выгодны США, потому что население меньше платит за бензин, но не сомневаюсь, что ему вскоре всё объяснят. Производители того самого бензина и объяснят. То есть нефтяные цены хороши как недолгая артподготовка, а саму атаку по их стратегии осуществляет финансовый сектор. И вот изложенное выше является укреплением, которое эта атака преодолеть не в силах. Поэтому их пятая колонна в нашей стране, в том числе в правительстве, и заходится таким истошным воем при словах о валютном регулировании. Так что на вопрос, а на какое время его надо вводить, я бы ответил — навсегда.