Ю.Л. Какому исполнению? Ведь сказано, и все.
Д.Д. Да нет, конечно! Ты так и не понял, что такое мицвот. В самой Торе сказано, что мицвот — это не пустые слова, а «сама твоя жизнь». Иными словами, мицвот определяют нашу жизнь, и мы должны очень точно понимать и соблюдать их. Это не просто хорошая идея и даже не общее руководство.
Ю.Л. Приведите пример.
Д.Д. Ну, допустим, когда определяется конкретная форма соблюдения мицвот. Скажем, в Торе есть стих «ло тиком ве-ло титор эт бней амеха» («Не мсти и не храни злобы на сынов народа твоего»). Но что это значит?
Ю.Л. Не знаю.
Д.Д. Но если не знаешь, то как будешь соблюдать эту мицву?
Ю.Л. Думаю, об этом нетрудно догадаться. Конечно же, мне известно, что такое месть.
Д.Д. Хорошо, но разве не бывает случаев, когда месть оправданна? И в чем состоит месть? К примеру, мой пылесос сломался и я хочу одолжить твой, но ты заявляешь: «Мой пылесос очень дорогой, я не могу одолжить его тебе». Через неделю ты приходишь попросить у меня полотер, а я говорю: «Ты мне свой пылесос не дал, почему же я должен что-то одалживать тебе?» Как ты считаешь, не нарушается ли здесь запрет Торы на месть?
Ю.Л. Ну, для такого случая это уж слишком сильно сказано — другое дело, если бы речь шла о кровавых разборках… Не знаю, все ведь зависит от твоей внутренней позиции. Если месть запрещена, а ты что-то совершаешь из чувства мести, то, скорее всего, нарушаешь заповедь.
Д.Д. Верно. Но дело в том, что мудрецы формулировали мицвот не в абстрактных категориях, а применительно к конкретным обстоятельствам. Кстати, мой пример почти не отличается от тех, что приводили они: только у них шла речь о «косе» и «кирке», а не о «пылесосе» и «полотере». Размышляя о столь земных вещах, мудрецы, прежде всего, хотели применить мицвот к сотням самых разных жизненных ситуаций — чтобы, столкнувшись с каким-то конкретным случаем, мы не ограничивались им и наши поступки не были бы обусловлены сиюминутными потерями или приобретениями. Нужно учитывать более широкий контекст Торы; мы всегда должны помнить о ней.
Ю.Л. Вы уже говорили об этом. Прекрасно, что иудаизм разрабатывает правила для любой возможной ситуации. Но, признаться, меня это немного пугает, как что-то тоталитарное. В конце концов, жизнь многообразна, и меня настораживает человек, желающий все предусмотреть заранее: «В таком-то и таком случае будем действовать так и так». Понимаете, что я имею в виду?
Д.Д. Да, ты не против Алахи, пока она не привязана к повседневной жизни.
Ю.Л. Нет, не то. Я говорю о людях особого рода — обязанных заранее знать, что они скажут или сделают в той или иной ситуации.
Д.Д. Может быть. Но именно потому, что жизнь, как ты отметил, многообразна, ничего нельзя предугадать заранее; кроме того, Алаха ориентирована на иной тип личности, вернее, на иной подход. Ею руководствуются люди, чей жизненный путь определяет стремление посвятить мысли и дела Б-гу. То есть в какой бы ситуации они ни оказались и что бы ни делали в данный момент, эти люди всегда могут остановиться и взглянуть на происходящее с точки зрения Торы.
Ю.Л. Ну, тогда я скажу кое о чем еще, что смущает меня. Ваши слова резко расходятся с тем, что мы видим в реальности.
Д.Д. О чем ты?
Ю.Л. Слушая вас, можно подумать, что евреи — нет, именно религиозные евреи, ультраортодоксы — по определению должны быть светочами морали и нравственности. Но откройте газеты, и вы увидите, что это не так. Сколько мы слышали о еврейских олигархах…
Д.Д. Едва ли они относятся к категории ортодоксов…
Ю.Л. Пусть не они, все равно можно найти настоящих ортодоксов такого рода, даже среди столпов ортодоксии. Как же увязать это?..
Д.Д. Если и так, один-два жулика не меняют общей картины…
Ю.Л. Да тут не один-два… По-моему, не похоже, чтобы ортодоксы особенно заботились о нравственности и этике. Возможно, я не прав, но уж такое у меня сложилось впечатление.
Д.Д. Полагаю, в чем-то ты прав. Но у меня такого впечатления не сложилось. Мне пришлось общаться с традиционными евреями самых разных общин, в разных странах. Нужно признаться, конечно, у нас не так уж много делается публичных заявлений на подобные темы. Но ты увидишь — и у меня уже был такой опыт, — что у этих людей вошло в повседневную привычку не говорить ни о ком плохо: ведь это тоже часть нашей Алахи. И они не лгут и не крадут. Ни при каких обстоятельствах. В этом есть некая прямолинейность, ты бы даже сказал «поверхностность», но она для меня гораздо естественнее любого морализаторства, которое часто оказывается демагогией. Да, пожалуй, весь мир этих общин, говорящих на идише, — «стиль жизни», как принято сейчас выражаться, — довольно далек и от тебя, и от меня. То, что тебе кажется утаенным или недосказанным, им не нужно договаривать, поскольку они понимают друг друга. Что характерно для евреев — обычных евреев из самых разных общин — это исконная честность, какой ты не найдешь ни в одной другой группе людей. И это касается старых восточноевропейских общин и их наследников. В любом случае твоя задача — не стать таким, как они, а учиться у них тому, что значит быть евреем, и соблюдать Алаху, даже если ты будешь делать это по-своему. Возвращаясь к нашей теме: нужно знать о пылесосах, о различии между местью и обидой.