Ю.Л. А в синагоге нужно их носить?
Д.Д. Да, голова должна быть чем-то покрыта.
Ю.Л. А как быть с женщинами?
Д.Д. Женщинам в иудаизме тоже предписано вести себя скромно, и им тоже нужно надевать что-то на голову. Традиционно замужние женщины и даже девушки, достигшие определенного возраста, прятали свои волосы под головной убор, как это принято и у других народов Ближнего Востока.
Ю.Л. А вы не думаете, что эта традиция изменится для женщин или мужчин?
Д.Д. Возможно… хотя, как я тебе уже говорил, общая тенденция видится мне иной. Хочешь, поделюсь с тобой своей философией на этот счет: я определяю (хоть и не совсем точно) эти мицвот как «физические». И их ценность мне видится именно в том, что они «физические», касаются ли они материального, осязаемого объекта или связаны со сравнительно простым нерефлективным действием. Знаешь, кое-какие из мицвот, которые мы с тобой обсуждали (например, не говорить плохо о людях), имеют много нюансов; их исполнение требует сосредоточенности и умственных усилий. Покаяние (тшува) и другие подобные темы тоже очень непросты. Их не следует упрощать; напротив, эти «обязанности сердца» (как называют такие мицвот) составляют главную часть нашей Алахи. Наверное, по этой причине, когда кто-то покрывает голову или надевает малый талит…
Ю.Л. А это что такое?
Д.Д. Не знаешь, что такое талит катан? Это небольшое четырехугольное покрывало, с прорезью для головы и с четырьмя кистями по углам. Его носят под верхней одеждой. Таким образом, мы соблюдаем заповедь о цицит (которая относится только к такой, прямоугольной, одежде) и в то же время можем надевать поверх обычную одежду.
Ю.Л. Понятно.
Д.Д. Это еще одна мицва, на самом деле не требующая каких-то усилий, и все же мы исполняем ее в течение всего дня — некое физическое действие, которое совершает каждый из нас. И ты уже наверняка знаешь про тфилин: их наматывают на руку и на лоб на время утренней молитвы. Это тоже некое физическое действие, то, что делалось и делается, некий физический знак. Но даже когда тфилин снимают, ощущение от них остается какое-то время с нами. И так со всяким физическим предметом — и не только с теми, с которыми ты физически соприкасаешься: есть, например, мицвот о мезузе, укрепляемой нами на дверном косяке. Один раз мы приколачиваем ее, и после этого всякий раз, когда проходим мимо и видим ее, этот физический символ обращает наши мысли к Б-гу. Ты поймешь, что я имею в виду: все эти вещи реально воплощают в себе всю философию нашей Алахи. Это способ придавать сердцу конкретную физическую форму выражения.
Ю.Л. А какие еще есть «физические» мицвот?
Д.Д. Ну, я уже говорил тебе, что пользуюсь неформальным определением, его границы нелегко обозначить. Но и в его рамках продолжают действовать многие мицвот, связанные с соблюдением наших праздников. На Суккот мы поднимаем в синагоге лулав и этрог, сидим в сукке — это все тоже вещи чисто физические, но особое желание побуждает их исполнять, совершить зримый поступок, проистекающий из самих слов Торы.
Ю.Л. А что это за законы о кошерной пище?
Д.Д. Полагаю, все они из того же разряда — физических осязаемых знаков. Но законы о кошере отличаются тем, что связаны с другой особенностью нашей Алахи, а именно с тем, что называется «кдуша», «святость». Хочешь поговорить о диетических предписаниях?
Ю.Л. Почему бы и нет? Всякому хочется…
КАШРУТ
Д.Д. О чем это ты?
Ю.Л. Я старался спрашивать у своих коллег-евреев по университету наиболее важные вещи. Но странным образом разговор бесконечно идет о кошерной пище — что можно есть, что нельзя, что кто-то о чем-то слышал…
Д.Д. Согласен, этого нельзя не заметить. Но давай начнем сначала. На иврите слово звучит «кашер» (или «кошер», как его произносят большинство европейцев) и означает «подходящий, пригодный». На самом деле существует сравнительно немного ограничений на то, что разрешено в пищу. Так, можно есть все растущие в земле корнеплоды, овощи, фрукты, зерновые — строгий вегетарианец вряд ли будет недоволен нашими законами кашрута. Относительно мяса, конечно, есть определенные ограничения. Начнем с того, что в Торе перечислены животные, отдельные виды рыб и морепродуктов, а также различные виды птиц и насекомых, которые запрещены в пищу. Из мяса мы сегодня едим говядину и баранину, а также большую часть домашних птиц (цыплят, индейку, утку и т. д.). Но помимо того — что, по сути, является самым серьезным ограничением — все разрешенные в пищу животные не должны забиваться в массовом порядке, как это делается на больших скотобойнях; их забивает индивидуально шохет, специально обученный еврейский резник. Потом забитые животные продаются в кошерных магазинах: в Москве их уже несколько, обычно при синагогах.