Тереза почувствовала, что ее время истекло. Открыв шкаф, он наугад достала кассету, дотронувшись до локона неизвестной девушки.
— О ком этот фильм?
— Сейчас увидишь. Давай кассету.
— Расскажите мне об этой девушке. Кто она? Как ее имя? Я хочу понять, зачем вы привезли меня сюда. И главное — я хочу домой.
Он пришел в бешенство. Девушка ведет себя неподобающим образом. Все остальные беспрекословно подчинялись, а она, видите ли, корчит из себя Шэрон Стоун. Хочет, подлая тварь, испортить финал киносериала. Выхватив кассету из рук Терезы, он вставил ее в видеомагнитофон. Тереза, отступив на три шага, забилась в угол.
Он дважды ударил ее по лицу. В ответ она укусила его до крови.
Он засмеялся:
— Делай, как я скажу, и все будет в порядке. А теперь ты посмотришь фильм, чтобы лучше вжиться в роль.
Заломив ей руки за спину, он крепко связал их. Тереза, стиснув зубы, старалась не стонать, опасаясь, что он, наслаждаясь ее мучениями, свяжет ее руки еще крепче. Убедившись, что ситуация под контролем, он несколько успокоился. Раздвинув коленом ее ноги, он затянул на ее бедре синий пояс с резинками. Затем сунул ей под мышку букет ирисов. Тереза думала только о том, чтобы не потерять сознание.
Видеомагнитофон пока не работал — у Терезы в запасе еще несколько минут. Маловато, конечно, но все же…
— Давайте сначала займемся любовью, а потом посмотрим ваш фильм, — тихо сказала она, с трудом шевеля разбитыми губами.
— Молчи, маленькая шлюха. Любовью займемся, когда я этого захочу. А сейчас смотри на экран. Увидишь там такое, что тебе ни в одном страшном сне не снилось. — Он включил видеомагнитофон — экран ожил. Чувствовалось, что над отснятым материалом кто-то основательно поработал. Рваный монтаж призван был усилить ощущение ужаса. Однако Тереза испытывала не столько страх, сколько гнев.
Камера показала крупным планом девушку, скорчившуюся посередине комнаты. Руки привязаны к коленям. Худенькие плечи трясутся. Из одной ладони сочится кровь. В эллинге было тихо. Слышалось лишь прерывистое дыхание девушки. Тереза украдкой взглянула на своего мучителя. Полуоткрыв рот, он высунул розовый мокрый язык, предвкушая удовольствие от того, что скоро произойдет на экране. Тереза содрогнулась от отвращения.
В телевизоре раздался короткий скрип открываемой двери. Девушка повернулась на звук. Ее большие черные глаза расширились от ужаса. Камера приблизилась к ней — глаза заняли весь экран. В эллинге что-то щелкнуло. Мужчина включил свою камеру и навел объектив на лицо Терезы, чтобы дать его крупным планом. Затем отступил на несколько шагов, избрав общий план, чтобы в кадр попали и Тереза, и экран телевизора.
На экране тем временем появились четверо мужчин. Они, как гиены, подкрадываются к девушке, сжавшейся от страха. Она вскинула голову. Сверкнули изящные серьги, сделанные в форме распятия. Мужчины решают между собой, кто первым насладится легкой добычей. Тот, кому выпал жребий, навалился на несчастную. Остальные ему помогают, прижав к полу руки и ноги девушки. Однако помощь эта не требуется: тело жертвы обмякло. Она превратилась в тряпичную куклу. Мужчины позабавились по очереди и заскучали. Один из них закурил сигарету и бросил горящую спичку на обнаженное тело девушки. Затем один из насильников расстегнул молнию на брюках и заставил беднягу сделать ему минет. После этой отвратительной сцены экран погас. Первая часть кончилась. Лента продолжала шелестеть, но Тереза не в силах была смотреть фильм дальше.
— Вы талантливый режиссер, — сказала она льстивым голосом.
Ее неожиданная реплика заставила его вздрогнуть. Он нажал на кнопку — пауза. На экране застыло лицо человека, которого Тереза уже видела. Но не помнила, где и когда. Она молилась Богу, чтобы он отвел ей еще какое-то время. Индикатор на камере ее мучителя показывал, что пленки осталось на 90 минут. Тереза не желала смириться с мыслью о том, что она столь же беспомощна, сколь та девушка на экране. Она будет бороться до последней минуты. И единственный шанс на спасение — опередить на долю секунды человека с камерой. Другого варианта нет.
— Мы смогли бы работать вместе, — миролюбиво сказала она. Конечно, этот тип не знает, что такое жалость, но если постараться, можно хотя бы на немного продлить свою жизнь. В конце концов, она актриса и должна блестяще сыграть финальную сцену. Жаль, что мать сейчас ее не видит: она бы гордилась дочерью. При этой мысли Тереза успокоилась и обрела силы для рискованной импровизации.