- Что вы делаете?
- Он мне спать не дает! - промяукала Кати.
- А она нахалка!
- Иди, иди, мальчик. Вечером все ложатся спать.
- Меня здесь и не было.
А я-то, бедный, не знал, что вечером все ложатся спать. Спасибо мамочке - просветила.
В дверях я обернулся - она запахивала халат.
■
Агнеш прислала пригласительный билет. Гайдн «Времена года». Генеральная репетиция. Публика - родственники и знакомые - чопорно сидела на местах. Я пристроился с краю последнего ряда. Музыка и пенье, если слушать их одному, были прекрасны.
Тенистые ресницы Агнеш опускались и поднимались, а черные зрачки то и дело уплывали вправо, на миг замирали, потом, прыгнув, возвращались к дирижеру.
Проследив за взглядом Агнеш, я обнаружил у баритонов черноволосого парня с матово-бледным лицом. Во время пауз они так таращились друг на друга, словно увидели сказочные сокровища.
Звучно гремели слившиеся воедино хор и оркестр. Репетиция кончилась. Черноволосый в клетчатом пальто появился в фойе и принялся дрейфовать вокруг Агнеш. Потом их заслонила толпа.
Я бросился прямиком к двери и, работая локтями, вылетел на улицу.
- Андриш! Ты тоже сбежал? - услыхал я за спиной голос Агнеш и вздрогнул от неожиданности.
Она, не глядя, схватила меня за руку и посмотрела назад.
- Вон мои родичи. Давай удерем!
Мы пошли по бульвару. Я засунул руки в карманы, почувствовал, как углы губ у меня опустились, и скосил глаза на Агнеш. Остановившись у витрины, она поправляла прическу и разглядывала, конечно, себя, а не выставленные там туфли.
- Почему ты меня не поздравишь? - спросила она, протягивая руку.
- Поздравляю! - сказал я брезгливо.
- Правда, прекрасно?
- Картинкя!
- Что?
- Так в Гёчейе говорят.
- Ты спятил? - спросила она изумленно.
- Может быть.
Она быстро взглянула на меня, кажется, даже с опаской.
- Я просто счастлива...
- Гм,- хмыкнул я, не дав ей договорить.
- ...что выступаю здесь... в консерватории. А ты только фыркаешь... да отпускаешь свои деревенские словечки.
В трамвае мы ехали молча - оба были страшно заняты. По моим наблюдениям, в этот вечер в вагон садились одни мужчины. Они двигались по проходу, хитро и жадно переползали от скобы к скобе и раскачивались, как обезьяны на ветках. Лишь только они приближались к Аги, глаза у них становились маслеными. У тех, кто потрусливей, глаза беспокойно метались и украдкой ласкали ее вызывающе оттопыренный бюст. Другие неуклюже вздрагивали, таращились, словно зачарованные, толкались и топтались на месте, игнорируя призывы кондуктора. Они вертелись, и я знал, что им надо: полюбоваться ее ногами.
Агнеш тошнотворно упивалась успехом. Глаза ее вообще не бывают холодными, неприветливыми - типичные глаза всех красивых женщин. Даже самым трухлявым хмырям она посылает веселые и благодарные взгляды, как будто они ее партнеры в игре. Все подонки, конечно, лопаются от радости, словно выиграли такое, на что никогда не рассчитывали.
Мы вышли у моста Маргит. Агнеш навалилась на парапет и уставилась на реку: в воде отсвечивали, двоились вечерние огни. Я тоже прислонился к парапету, понурил голову и закусил губу, мучаясь от желания задать давно терзавший меня вопрос.
Под нами проплыл пароход.
Агнеш, конечно, опять что-то надумала.
- Кажется, будто мы плывем. Странно. Правда? - сказала она и посмотрела на меня.
- Кто этот... в клеточку? - спросил я гораздо взволнованней, чем следовало.
- Кто?
- Ты же прекрасно знаешь.
- В клеточку? А-а! Пишти Козак...- Она вся просияла.
- Пишти-и? - произнес я с отвращением.
- Чудесный мальчик.
- Еще бы. По фасаду видно.
- Он тебе не нравится? - вызывающе, хотя с виду кротко, спросила она.
- Да что ты!. Товар без брака. Гладенький, как нейлоновый носок.
- Какой ты гадкий! Как ты смеешь так разговаривать!
- Как принято с предателями.
В душе моей поднялась странная горечь, я чуть не заревел и, не поднимая головы, поплелся прочь.
Сзади я слышал ее шаги.
- Кто же предатель? - с удивлением спросила она.
Внезапно остановившись, я вцепился руками в парапет и крикнул Дунаю, визгливо и резко:
- Кто? Ты! Одна ты!
Подбородок у меня плясал, и я не смел поднять на нее глаза. Она подошла и, терпеливо уговаривая, сказала:
- Что ты придумал... Ведь я водила тебя в детский сад, когда мы были еще малышами. Господи! Ну кто виноват, что ты поздно родился?
- Но я родился раньше, чем ты!
- На три дня. Этого мало.
- Почему? Есть множество случаев, когда жена старше мужа и живут прекрасно.
Я упрямо смотрел в отсвечивающую огнями воду. Она долго молчала, потом заговорила, в общем-то сдержанно: