«У тебя все? Хорошо, сказочник. Как тебя там?»
«Митя Ниточкин», – напомнил я.
«Так вот, Митя Ниточкин. Ты высказался. Теперь молчи и слухай, что я скажу. Все это мы проходили. Насчет термометров, пешеходов и порывистого ветра. А вот то, что хорошую женщину, диктора радио ты проморгал – это никуда не годится. С этого надо было начинать, а не с термометров».
Я возмутился, но он не дал возразить и примирительно прошептал:
«Ладно, сказочник, не оправдывайся, все знаю. Ты был занят, крутился как белка в колесе, цветы редко дарил. А ведь главное правило: “Дарите женщинам цветы”. Заруби себе на носу. Запиши в мобильный. Теперь она ушла к начальнику. Дура распущенная, хоть и радиоведущая, больше она никто. Ушла и пусть, туда ей и дорога. Но знаешь все почему? – Он прищурился, снисходительно оглядел меня с ног до головы, дожидаясь, когда я переспрошу. И только тогда соизволил продолжить: – Все дело в том, что ты, Митя, опутанный. Никто в твоей беде не виноват. Ты сам себе голову заморочил этими сказками. Зубы себе заговаривал, ждал завтрашнего дня, какого-то там “вдруг”. Дождался, что теперь с тобой никто не считается. Работа у тебя неважная. Женщину хорошую упустил. Она тебя сначала перестала уважать, потом замечать, а потом и вовсе сбежала».
Тут ужасно захотелось домой. Я устал, был сыт по горло Чистыми прудами, катком, гудками машин и неуемным стариканом, из беззубого рта которого в прояснившееся вечернее небо вырывался пропитанный чесноком пар. Я качнулся, чтобы встать и сбежать, но неожиданно вспомнил, что все еще живу у Алены. В полупустой квартире, из шкафов которой упорхнули почти все ее платья, пальто, сумочки и босоножки. Всплыло и то, что через неделю я должен буду съехать, а перед этим – спокойно и мужественно отдать Алене ключи. Выдержать последнюю сцену. И расстаться друзьями. Освежив это в памяти, я безвольно упал на скамейку и решил дослушать, о чем бормочет старикан:
«Ну и ладно, – оживленно восклицал он, – не грусти, сказочник, другую подыщем. Еще лучше. С Первого канала центрального телевидения. Или из журнала “Антенна”. Главное, слухай меня, вникай в то, что я говорю. Беда в том, Митя, что ты давно и безвылазно живешь в здоровенной бобине. Не шерстяных, а особенных ниток, невидимых глазу обычного человека. Но я-то необычный. Я твою беду издали разглядел. Ты себя многие годы опутывал этими “и тут вдруг из-за угла”. Оплетал, обнадеживал сказками про красивую жизнь, поэтому теперь ты невидимый. Никто тебя не замечает, знать не желает. И считаться с тобой никто не будет. Теперь ты сидишь внутри бобины, бездельничаешь, отсутствуешь. И на все, что творится вокруг, тебе начхать. Я две звезды из ковша показываю, вон, говорю, небо проясняется. А тебе плевать. Люди мимо урны мусор кидают – тебе хоть бы что. Если так будешь продолжать, хорошего не жди. Надо, сказочник, хоть немного включиться, принять участие в окружающей среде. Но самому тебе, Митя Опутанный, так и знай, из бобины не выбраться. Поэтому вот что я скажу в заключение этой части нашей программы. – Старикан хлопнул меня по плечу, призадумался и со вздохом изрек: – Придется тебе годик поработать на меня. Денег платить конечно же не буду. Их лишних у меня нет. Но беду отведу. Бобину с тебя сниму. Буду о тебе постоянно думать. Силой мечты направлю куда следует, чтобы ты стал счастливым, полезным человеком. Может быть, все зависит от тебя, и Алену, радиоведущую шалопутную, помогу вернуть. Кроме того, много чему научу. Я вообще-то в человечестве крепко разочаровался. Однажды махнул рукой и перестал пытаться на него влиять. Злое оно в своем большинстве, кошек и собак обижает, в лесах жжет костры, мусорит вдоль дорог. Но тебе, сказочник, если будешь со мной работать, так и быть, помогу. Решайся, пока я добрый, пока в настроении, а то сейчас обижусь на кого-нибудь, начнется повсеместная метель, пасмурная погода без прояснений и поезд твой уйдет навсегда в Нижние Котлы».
Глава 3
Сильный снег, метель
За спиной протрубила сирена. На все лады взвизгнули сигнализации припаркованных машин. Вдоль чугунной ограды бульвара, в потоке несущихся иномарок и суетливых «копеек» чинно лавировал грузовик. Вместо кузова он вез подсвеченный неоном экран, на котором мерцали большие лиловые буквы: «Сатирический журнал “Индюк”. Издается с 1928 года. Чистейший юмор, не содержит ГМО, красителей и Е-добавок. Требуйте в киосках города».