Наступит идиллия банановой республики, но ненадолго. Трубы тем временем сгниют, насосы заржавеют, месторождения истощатся, и нефти на Запад будет поступать все меньше и меньше. Это совершенно естественно в ситуации, когда мальчики больше озабочены разборками с конкурентами, которые посягают на их доходы, нежели вопросами геологоразведки и проблемами повышения нефтеотдачи пласта. Вот это уже Большим Дядям совершенно не понравится, они вызовут мальчиков на ковер и скажут: «Пора и честь знать. Нефть вы добывать не умеете, так что пустите к себе домой хозяйничать наши ТНК, которые свое дело знают. Всем спасибо, все свободны, можете переезжать к нам на Запад и сладко прожирать честно наворованное». Если мальчики согласятся с этим, то передача власти пройдет гладко, но ежели они попытаются артачиться и вставлять ТНК палки в колеса, то эти корпорации такое им устроят, что мало не покажется. Большие Дяди тут нашим мальчикам уже ничем не помогут, ибо в ТНК работают их собственные сынки и дочки, а владеют ими, ну ясное дело, сами Большие Дяди! Только неофициально, чтоб никто даже не смел подумать, будто они, крутя штурвал государственной политики ведущих мировых держав, преследуют какие-то меркантильные интересы. Нет, Большие Дяди только о том и радеют, чтобы везде процветал мир и демократия, а живут они на зарплату и скромные сбережения.
Неожиданно цена на нефть ненадолго падает и мальчики, грабящие Эрэфию, оказываются без денег, необходимых для того, чтобы поддерживать режим. Более жесткий вариант: во имя демократии вводится экономическое эмбарго всего на месяц-другой. Если омоновцам не платить вовремя зарплату, то они ведь не будут лупить недовольных дубинками из любви к искусству. Они сами будут настолько недовольны, что того и гляди, вставят вертикаль власти не в ту задницу. Так вставят, что голова отвалится. Конечно, омоновцы получают зарплату не золотом и долларами, а местными тугриками, но в том-то и дело, что при падении цен на нефть местные тугрики превращаются в пустые бумажки. Поэтому озверевшие омоновцы и обезумевшие от голода аборигены (им худо-бедно тоже какие-то крохи от нефтегазового пирога перепадали) свергают к чертям собачьим Диму, Леху, Игорька и иже с ними. А наверху оказываются другие мальчики, которые обещают вернуть всем сладкую жизнь, какая была при Вове. Революционный угар быстро проходит и все возвращается на круги своя, только рулят в Эрэфии уже сынки и дочки Больших Дядей. Тут и сказочке конец, а кто понял — тот теперь знает, что впереди полный п…ц.
Некоторые товарищи попеняли мне, что финансовая составляющая есть у всякой революции, и потому неправомерно выделять финансовую агрессию в качестве отдельного типа государственного переворота. Да, у всякой революции есть чисто финансовые предпосылки, но финансовый кризис в качестве главного инструмента свержения правящего режима — это реальность, что видно из следующего примера. Результатом азиатского финансового кризиса 1998 г. стало падение режима генерала Сухарто в Индонезии. Вот как это произошло:
«Президент Индонезии Сухарто правил страной около 30 лет. За это время Индонезия превратилась в крупную промышленную державу. Страна открылась для капитала, и поток инвестиций хлынул в индонезийскую экономику. Темпы прироста до 1997 года составляли около 7 % в год. Возникали новые отрасли промышленности.
И вдруг, как по приказу свыше, началось паническое бегство иностранного капитала за границу. Возникла финансовая паника, при которой иностранцы стремились забрать свои капиталы из попавшей в беду страны. К уходу иностранных капиталов добавилась волна бегства капиталов, принадлежащих местным собственникам.
В отличие от остальных стран ЮВА, где в основном сохранилась стабильность цен, в Индонезии произошел сильный всплеск инфляции, объяснявшийся большими размерами падения курса индонезийской рупии.