Стиль, конечно, революционный, но предельно четкий, а содержание – исключительно жесткое. Теперь документы такого типа состоят из 50 страниц с большим количеством исключений для предприятий «своих» людей. А тогда писали предельно кратко, четко, не давая ни малейшей возможности увильнуть от выполнения требований документа.
Многие документы сейчас устарели, а вот «Методика оценки стоимости имущества и определения уровня арендной платы за нежилые помещения», разработанная тогда нашим отделом приватизации, существует до сих пор. В ней были заложены правильные принципы оценки. Не каждый документ такого рода проживает 20 лет.
Ход реформ в России и в Ленинграде – Санкт-Петербурге в 1991 году был нарушен в августе того же года. ГКЧП, «Лебединое озеро», пресс-конференция…
Реакция биржевых брокеров на телевизионную картинку днем 19 августа была подавленной. Все стояли и смотрели в телевизор. Руководство биржи получило распоряжение об ограничении работы ксерокса, которое бросилось выполнять. В общем, на бирже мне делать было нечего, и я поехал в Ленсовет. Сначала мы все собрались в помещении Комитета по экономической реформе и не очень понимали, чем нужно заниматься. Помню, были какие-то проблемы с ксероксом и им занимались Иван Колосов и, кажется, Борис Львин. Я пошел по переходу Мариинского дворца в Ленсовет. Там было веселее, в кабинете Александра Беляева – председателя Ленсовета – собрался импровизированный штаб. Собчака не было, и обороной города занимался Беляев. Я нашел своих знакомых из «законодательной инициативы», они были в команде Болдырева. Юрий Болдырев и еще несколько союзных и российских депутатов, которые собрались в одной из комнат Ленсовета, составили письмо-обращение о срочном созыве Съезда народных депутатов СССР. Нужно было обзвонить по списку союзных и российских депутатов, чтобы они присоединились к письму Болдырева. Мне выпало звонить композитору Андрею Петрову. Это было примерно в 11 часов вечера, и я его разбудил. Он меня выслушал и сказал, что если там есть подпись Болдырева, он готов подписаться тоже, не читая. Одной девушке из нашей группы довелось звонить Борису Гидаспову. Он спал, и девушку попросили перезвонить утром. Помню, что тогда это нас потрясло. Кстати, некоторые союзные и российские депутаты тогда приехали в Мариинский дворец – поддержать и помочь.
Около 12 часов ночи стало известно, что из Пскова в сторону города движутся танки. Об этом шептались даже журналисты. Из кабинета Беляева люди по вертушкам стали звонить в ГАИ и на железную дорогу – отслеживать движение. Примерно в это же время в Мариинский дворец приехал Собчак. К нему в кабинет почти никто не заходил, тогда как к Беляеву входили десятки людей. Помню, что в кабинет Собчака надолго – на несколько часов – зашел Александр Утевский. Это потом Собчак в своей книге напишет, что именно он был спасителем города.
Через полчаса Собчак созвал пресс-конференцию. Среди журналистов я заметил Льва Гольдштейна с радио «Эхо Москвы» и Веру Камшу, тусовавшуюся тогда все время в Мариинском дворце, а ныне – автора книг в жанре фэнтези. Были там и представители всех телевизионных каналов. Все они уже знали, что к городу движутся танки, но ни один из них не задал Собчаку вопрос про танки. Наверное, чтобы не волновать ленинградцев. Собчак тоже ничего не сказал.
После пресс-конференции все вернулись в кабинет Беляева. Появился Аркадий Крамарев – глава ГУВД. Начали думать, как остановить танки. Предлагались разные способы вплоть до того, что перекрыть въезды в город со стороны Киевского и Московского шоссе – они проходят под железнодорожной насыпью и там довольно легко можно было все перегородить. Думали, как включить городскую трансляционную сеть, предназначенную для оповещения жителей города в чрезвычайных ситуациях. Помню, искали телефон какого-то майора, от которого все это зависело. Последний раз радиотрансляцию в городе во внепраздничные дни включали в блокаду. Начали собираться группы добровольцев на своих машинах, чтобы попытаться уговорить и как-то остановить военных. В одной из таких последних групп, уехавших уже под утро, были Михаил Маневич и Михаил Киселев. Около пяти утра пришла информация, что танки свернули с Киевского шоссе в военный городок на въезде в город. Все, кто оставался в кабинете Беляева, начали устраиваться там спать. Я вместе с депутатом Ленсовета Андреем Крыловым оставался «на посту» в предбаннике кабинетов Беляева и Собчака до самого утра.