– А где моя Катя?
Я бы тоже хотел знать, где. Одновременно со звонком в дверь на кухне тренькнул сообщением телефон. Вернулась, – выдохнул я и побежал открывать наперегонки с мыслями, что Катерина ведёт себя, как Маруська, и пора уже взрослеть, а не чуть что дверью хлопать. Открыл. На пороге стояла мятая консьержка с бумажкой.
– Мазефакер[1]! – вырвалось у меня. Не Ромашка.
– Вы меня с кем-то перепутали, – важно заявила консьержка. – У меня фамилия Иванова. – Сунула мне под нос лист со списком жильцов. – Подпишите, тут извещение о собрании жильцов. Явка обязательна.
– Угу, а не то газ отключите или выставите водокачку на торги? – буркнул я.
Консьержка моргнула, странно не знакомая с советским эпосом.
– Н-нет… но строго обязательно.
Мне только с ней сегодня не хватало попререкаться, так что я просто захлопнул дверь и рванул на кухню. Маруська стояла на стуле с недоумённо-виноватым выражением лица. Увидев меня, она всплеснула ладошками и сказала:
– Ой.
И ткнула пальчиком в открытую банку с майским мёдом. Я глянул и закашлялся. В светло-медвяной жидкости, как в кунсткамере Петра, плавал мой Айфон. Потеки по внешним сторонам банки и жёлтые пятна на белой скатерти подтверждали правильность закона Архимеда.
– Это не я, он сам… – сказала Маруська. – Я думала, там Катя…
– Надеюсь, Катю никто в банку не засунул, – хмуро ответил я и засучил рукава.
Извлечению Айфона из медового плена в Оксфорде не учили, поэтому тщетно пытаясь сохранить спокойствие, я поморщился и сунул пальцы внутрь. Скользили. Потом кисть наполовину застряла в липкой дряни в горлышке банки. Ни туда, ни сюда. Я б ещё туда голову впихнул!
Раздался звонок в дверь. Придерживая банку второй рукой, я бросился в прихожую, чтобы снова узреть консьержку и соседку из квартиры напротив.
– Подписывайте. Или есть свидетель, что вы отказались, а я свою работу выполняю хорошо! – звонко прогундосила консьержка.
– Занят я!
– Да, что же вы, Андрей Викторович? Вы и в таких мелочах не соблюдаете правила! И кричите постоянно, – мерзко вторила соседка. – Даже роспись для вас поставить – проблема.
– Вам заняться нечем? – рыкнул я.
– Есть. Но я ответственный квартиросъемщик. Может, ваша жена распишется? – не унималась соседка. – Единственный приятный человек из этой квартиры. Здоровается так вежливо. Её позовите!
Объяснять этим курицам, куда исчезла Катя, и орать при выглядывающей из кухни Маруське я не стал. На сегодня ей скандалов уже хватит. А бомбить хотелось. Поэтому я от души шваркнул своим «капканом» об угол двери, стекло треснуло, банка развалилась пополам, и мёд потёк широкой рекой на пол. Майское наслаждение! Я переложил липкий смартфон в другую руку и, злобно зыркнув, забрал у оторопевших куриц ручку. Прилип к ней и к листку. Оторвал. Роспись Гринальди вышла смачная, мёдом на весь лист, который я им и вручил.
– Уведомлен. Свободны.
– Вы… в своём уме? – ахнула курица.
– А вы? – спросил я и снова захлопнул перед ними дверь. Слипнется. Ничего, ототру, когда эти слиняют от греха подальше.
Маруська уже крутилась под ногами.
– Мапа, мапа, а ты цалевич-лягушка?
– Почему это?
– Лукавом махнул, и мёдик потёк… А потом махнёшь, и лебеди будут?
– Нет, только мухи и тараканы, – выдохнул я, не зная, с чего начать.
Телефон однозначно умер. Всё в меду, в мозгу дурдом. Катерина пропала. Куда она направилась на ночь глядя? Или это от неё было сообщение? Чёрт… Надо срочно искать другой телефон и восстанавливать симку. Хоть бы это было от неё! А если чёртова реклама? Ненавижу рекламу! Ненавижу мёд! Ненавижу соседку!
– Маруся! Не смей мёд с пола слизывать!
– Ну мапа, он волшебный, ты же цалевич!
Скорее, кретин…
– Заколдованный. От такого козлёночком станешь. Или Винни-Пухом…
– Ула-Ура! Хочу Винни-Пухом! – обрадовалась Маруська и сунулась носом мне под пятки, куда натекла лужа от двери. Я за Маруськой. И прилип к её платьицу. Зашибись. Вот так и живём…
После мыслей о найме постоянной горничной во время возни с липкими тряпками, мечтах о круглосуточной «Арине Родионовне» для моего вездесущего гения в пижамке, личного секретаря и швейцара ко всем чертям, проектов о покупке замка подальше от всех куриц и о том, где взять на это деньги, после ожидания курьера с новым телефоном и симкой, битвы с ВотсАпом и забористой ругани в голове, наступило ледяное отупение. Маруська уснула, а я сидел в кресле и тупо смотрел на шот с виски. Дожились.
«Я улетела в Грузию. Одна. Как ты хотел…»