Меня ждала картина маслом: ободранная квартира, газеты-газеты-газеты, и клоун под куполом цирка - Катерина. Даром что волосы не рыжие, зато кучеряшки дыбом, как парик. Хотя нет, - прищурился я, - не клоун. Скорее девочка на шаре, как у Пикассо, только вместо шара пианино, а в руке японский бумажный фонарик. Воу, а маечка-то и шортики чисто условные. Изогнулась вся, вытянулась. Живописно. Хотя обычно девушки себя лепестками всякими осыпают или укладываются на столе голыми, как тарелка под суши.
Интересно, а у неё шея так не сломается?
- Андрей Викторович, это вы? - жалостливым голосом сказала «соблазнительница», но не обернулась. - Снимите меня, пожалуйста, я застряла.
- Застряла?!
- Волосами зацепилась... Скорее, пожалуйста, а то я сейчас без скальпа останусь!
Я глянул вверх и обнаружил, что её волосы обвивали крюк на потолке. И тут до меня дошло. Вот идиот!
- Сейчас, - выдал я сквозь смех.
Очень кстати на полу, на отрезанной обоине оказались ножницы. Подтолкнул под Катерину раздолбанное советское пианино - такое же, как у нас в школе на пении было.
- Скорее! - ещё жалостливее произнесла она.
Я подобрал ножницы, встал на табуретку.
- У меня всё онемело, - сообщила Катерина. - Особенно рука с фонариком.
Меня разобрало на стёб.
- А вы на пианино обычным способом играть не пробовали? - спросил я, отрезая накрученые намертво на железный крюк каштановые кудряшки.
- Я играю... - пролепетала она. - Ой, падаю!
И Катерина рухнула на меня, еле успел подхватить её и чудом удержался на стуле.
- Оу-оу, полегче, - хмыкнул я. - Я, как вы, в цирковой студии не занимаюсь.
Хотя, по-честному, она и не тяжёлая была. Катерина шевельнулась, и мы снова едва не свалились, как дрова, со стула.
- За шею хватайтесь! - приказал я.
А то будет сейчас вторая картина маслом и сломанный копчик в придачу.
Краснея от неловкости, Катерина обхватила меня руками за шею. Мы оказались лицом к лицу друг ко другу. Ого глаза какие! А я не замечал, что она такая хорошенькая. Или всё дело в трогательной беззащитности? Или в нежной розовой коже щёчек и смущённо хлопающих ресницах? Не длинных, зато точно не накладных. Молчу уже о том, что грудь её так волнительно коснулась меня, что на мгновение в жар бросило и показалось, что между мной и нею нет моей рубашки, куртки и тонюсенькой, вызывающей маечки.
Я подхватил Катерину под попу, тоже приятную на ощупь, и слез со стула. Она тут же освободилась, правда покачнулась.
- Простите, ноги затекли, - виновато сообщила моя переводчица, шатаясь.
- Не прощу, - ухмыльнулся я и, поддержав за талию, усадил на стул рядом. - На следующем корпоративе будете на трапеции выступать.
- На трапеции?! - Её глаза расширились, отчего мне стало ещё веселее.
- Ну, или на шесте, - продолжал веселиться я, с сожалением отпустив её талию. - Попрошу Анжелу обязательно найти заведение с шестом.
Она моргнула, и её лицо выразило неподдельный ужас.
- Если свободных шестов не будет, можете, конечно, на пианино сыграть. Но придётся, скорее всего, приносить с собой своё в ресторан. Вы ведь только хардкор предпочитаете? - мотнул я подбородком на памятник советской культуре. И тут заметил, что в одной руке Катерина по-прежнему держит бумажный фонарик из Икеи. - Положите на пол.
Она неопределённо кивнула и не положила.
- Он вам дорог, как память? Невозможно расстаться?
- Н-нет, - снова моргнула она, - р-руку не чувствую... Я с-сейчас.
Ну что ты будешь с ней делать? Я выскреб из её ригидных на самом деле пальцев кольцо фонаря, отложил его и взял за руку. Она опять покраснела, как майская роза.
- Андрей В-викторович, н-ну з-зачем вы?
- Как вас с заиканием переводчиком-то взяли? - глумился я, растирая нежные ручки.
Взгляд упал на её босые ноги. Улёт, даже в пальцах ног и том, как она неловко наступила одной ступнёй на другую, было что-то чертовски трогательное. И забавное. Краснела она тоже забавно - так и подмывало сказать что-нибудь ещё, чтобы она покраснела и губу закусила смущённо.
- Я н-не заикаюсь, - ответила Катерина.
- А фонарик чего на пол не бросили? - поинтересовался я. - Его привёз дедушка из далёких морей?
- Бабушка, - наконец, перестала заикаться наша тургеневская девица. - Она была переводчиком с китайского.
Я осклабился:
- А чего ж она вам фонарик подарила, а языку не научила?
- Научила, - ответила Катя.
Настала моя очередь моргать.
- Так какого чёрта вы переводите договор с китайцами на английский?
- Я знаю язык не идеально, - заявило это чудо морское. - И диплома у меня нет по нему.
- Не идеально - это как?
- Могу только общаться в быту.