Он не понимает.
Люди болтают об этом уже несколько недель!
Сохраняй спокойствие, или это добром не закончится.
Вот почему, Стефан, тебя никто не любит – ты совсем не ценишь людей! Слишком много быкуешь.
Попридержи язык! Он все-таки твой менеджер.
Наконец Марк дал волю гневу. Он больше не мог держать язык за зубами.
«Если я совсем не заслуживаю доверия, тогда почему мои люди занимают первое место по лояльности во всей компании? – резко спросил Марк Стефана. – Если честно, то я буду рад, что вы не станете приходить ко мне за советами. А если повезет, то мне и вовсе не придется с вами разговаривать. Посылайте мне SMS-ки, а я буду на них отвечать. Считайте, что моя дверь для вас закрыта!
Вернувшись в свой кабинет, Марк почувствовал облегчение. Он был доволен тем, что высказал Стефану все начистоту.
Но через несколько минут им овладело знакомое чувство сожаления. Он знал, что ему нужно было держать рот на замке, хотя бы пока он не успокоится. Сказать боссу, что он предпочитает с ним больше никогда не разговаривать, было не самой лучшей идеей. Однако время от времени в такие моменты конфронтации он просто не мог сохранять спокойствие.
Если мы не взрываемся, то отступаем
На противоположном краю спектра находится мой бывший ученик Рафик. В отличие от Марка, Рафик не взрывался. В сущности, он почти совсем ничего не говорил.
Рафик три года учился в Гарвардской школе права. После завершения учебы он планировал вернуться в Пакистан к своей семье. Однако, к своему большому удивлению, он влюбился в американку со Среднего Запада. Их отношения были источником радости, но в тоже время и страха. Рафик знал, что однажды ему придется сообщить матери, что он не собирается возвращаться домой, как она предполагала. Он планировал жениться на Стэйси и жить в Соединенных Штатах.
Несколько раз этот разговор чуть было не состоялся. Рафику приходилось звонить домой, чтобы обсуждать планы после окончания учебы, потому что его мать, отец и другие родственники собирались приехать в Америку на церемонию выпуска. Каждый раз он заранее прокручивал беседу у себя в голове – что скажет, какой твердый, но вежливый тон возьмет. Рафик визуализировал благоприятный исход разговора.
Но затем наступал момент истины, и слова правды застревали у него в горле.
«Когда ты вернешься домой?» – спрашивала мать. Рафик не говорил ничего. «Тебе лучше поскорее купить билет на самолет, пока цены не выросли», – продолжала мать. Ответом снова было молчание.
Во время этих реальных разговоров с матерью одна часть Рафика настаивала: «Ну же, расскажи ей правду». Но прежде, чем он успевал открыть рот, возникал другой аргумент: «Нет! Это ее убьет». Ожидания матери, которыми был пронизан каждый ее вопрос, убивали решимость Рафика. Испытывая невыносимое страдание, он говорил себе: «Когда-нибудь тебе все равно придется ей рассказать», но внутренний голос предостерегал: «Молчи. Ты разобьешь ей сердце».
Рафик хотел быть честным с матерью насчет своих планов остаться в Америке – он знал, что рано или поздно будет вынужден сказать правду. Но он не в силах был преодолеть страх перед последствиями, которые могло повлечь его признание. Он даже не пытался разобраться в том, почему откладывал ответ на вопрос о покупке билета домой. Рафик просто знал, что не может заставить себя рассказать все матери. Не сегодня.
Процесс достижения успеха должен начинаться изнутри
В течение многих лет участия в Гарвардской программе переговоров мы с коллегами вели летом курсы обучения руководителей. В кульминационный момент семинара мы предлагали особое упражнение, помогающее людям развить навыки межличностных отношений. Чтобы обеспечить высокий уровень индивидуального воздействия, участников разбивали на тройки и назначали каждой из них отдельного инструктора.
Слушатели приводили примеры трудных разговоров из своей жизни, и мы работали с этими тройками, помогая каждому человеку улучшить выбранный сценарий. Все получалось просто отлично, пока однажды одним из членов моей тройки не оказался судья Верховного суда.
Ничто не подготовило меня к столь важному упражнению с таким выдающимся человеком. Этот 75-летний джентльмен проработал в Верховном суде своей страны 35 лет.
Перед тем как пришла его очередь, я попыталась предугадать, какую тему переговоров он выберет, чтобы получить мой совет. Будет ли она касаться его споров с коллегами-судьями по поводу верховенства закона? Или для людей его положения самую большую трудность представляют переговоры с премьер-министром или членами парламента? Когда пришел его черед выполнять упражнение, судья описал трудную ситуацию, с которой не мог справиться в течение многих десятилетий.